Русский мат. Поэмы XVIII–XXI вв

Наутро там нашли три трупа:
Вдова, разъебана до пупа,
Лука Мудищев без яиц
И сводня, распростершись ниц.

Вот наконец и похороны,

Сбежался весь торговый люд,
Под траурные перезвоны
Три гроба к кладбищу везут

Народу много собралося,

Купцы за гробом чинно шли
И на серебряном подносе
Муде Лукашкины несли.

За ними — медики-студенты,

В халатах белых, без штанов,
Они несли его патенты
От всех московских бардаков.

К Дашковскому, где хоронили,

Стеклася вся почти Москва.
Там панихиду отслужили
И лились горькие слова.

Всех трех их вместе хоронили,

В одну могилу положили.
Лукашин левый глаз глядит -
Почти что вылез из орбит.

Купчиха бледная: страданье

Лежало на ее челе,
Исполнивши свое призванье
Лукашин хуй меж ног белел.

Был труп Матрены онемевший,

С вязальной спицей под рукой,
Хотя с пиздою уцелевшей,
Но все ж с проломанной башкой!

Надгробной речи не сказали,

Но в поминаньях записали
“Умершим в бозе”. Отчего
Не написали ничего.

Когда в могилу опускали

Глазетовый Лукашкин гроб,
Все бляди хором закричали:
"Лукашка, мать твою, уёб!"

“Земля им пухом” лишь пропели

Поминки справили, жалели,
Кто мог Матрену, кто Луку,
Кто бедного купца вдову.

Креста в могилу им не вбили,

А лишь насыпали земли,
И вскоре вообще забыли,
Где три бедняги полегли.

Спустя пять лет соорудили

Часовню в виде елдака.
Над входом надпись водрузили:
"Купчиха, сводня и Лука".

Демон

ПРОЛОГ

1

Печальный Лермонтов в изгнаньи
Качал беспутной головой,
И лучших дней воспоминанья
Пред ним теснилися толпой -
Тех дней, когда в хаосе света
Он, в чине гвардии корнета,
Блистал средь дам непобедим,
Когда улыбкою привета
На Невском дама полусвета
Любила поменяться с ним;
Когда, окончив курс столичный,
Он получил диплом отличный
На праздность, жизни кутерьму,
Когда талант его огромный
Уж не грозил его уму
Ни скорбью о беде народной,
Ни философским размышленьем
О ближних, обо всем твореньи…
Он вспомнил, как его учили
В военной школе, как хвалили
И как ласкали все его.
И звон бокалов, сердцу милый.
И много… Впрочем, уж всего
И вспомнить не имел он силы.

Без правильного воспитанья

(Поэт наш матери не знал)
И без научного познанья
Пустой избрал он идеал.
Другой поэт его прельщал,
Что женщин всех любил не в меру,
И, следуя его примеру,
Он сладострастье воспевал.
Развратно-наглая кора
Стихи поэта покрывала,
И мысль серьезная бежала
От вдохновенного пера.
Писал свой вздор он с наслажденьем,
Ни в ком искусству своему
Он не встречал сопротивленья:
И не наскучило ему!

2