Русский мат. Поэмы XVIII–XXI вв

О зубчатые храмы Вавилона!
Единороги на стенах кирпичных
Уступами на небеса ползущих
Зеленых зиккуратов — небоскребы
Не достигают Ана, только пленным
Жидам напоминая о той башне,
Что некогда здесь строили, но быстро
Она упала, разбивая вдребезг
Свободу пустоты на гул понятий
И тысячи ненужных языков.
Сегодня сквозь Иштарины ворота
Войска вступают — только из похода
Они вернулись. Сонные зады
Блядей качаются, и от манды
Девчонки ждут особого навара.
Устало жрец рассматривает старый
Остатки полудевственной пизды
Рабыни, купленной им у гусара
Задешево: уже конец войны,
Рабы и пизды падают в цене.
Вокруг всех городов по глиняной стене
Огромной строят по велению царя,
Что в перспективе оказалось зря -
Стена уходит в белое пространство
Снегов, волков и синих облаков,
Да персов, подкупающих стрелков,
И мирных жителей, вбегающих под кров
Горящих храмов, чтобы избежать оков.
Конечно, царство кирпича уступит
Солдатам Ксерокса: бумага лучше глины,
Язык с грамматикой на грани слова
Гораздо лучше логики семитов,
Что ставят времена посередине
Корней: те времени как будто неподвластны,
И большей частью состоят из трех
Согласных с Богом букв, — как все наивно!
Хам будет хуй сосать у всех, а Сим
С такими флексиями точно подчинится
Беловолосому худому Иафету,
С его делением на твердое начало
И призрачный конец. Смешные тюрки,
Где гласные одно непостоянство,
Покажут миру мать Кузьмы, Еремы,
И Ебанную Мать, богиню русских.

Цзи-цзы

Распалось Западное Чжоу,
Пять гегемонов, царство Вэй,
Рабы, князья, "Ши цзин" уже написан,
Конфуций — нет. Буддисты и даосы
Еще не светят. Всяческие гуны
С утра до вечера между собой дерутся.
Меня на этой свалке привлекает
Один Цзи-цзы: во первых, он ублюдок
Во прямом, бля, смысле: незаконный сын,
Хотя и князя; во-вторых боится
Не выполнить приказ отца, хоть тот и кинул
Его разбойникам — и в-третьих, пьяным
Идет на смерть. "О, если бы была
Страна, где злых отцов не почитают!", -
Воскликнул ты, Цзи-цзы. Уже нашел
ты ту страну на донышке бутылки.
Но зря, мой друг, тогда ты закричал:
"Зачем — его? Меня, меня убейте!".
И брата ты уже не воскресишь,
И сам погибнешь, добрым человеком
В Китае будет меньше: промолчал бы
Да уебал куда-нибудь подальше
От этих гегемонов и Ши Цзина,
Рабов, князей, Конфуция и даже
Пока несуществующих буддистов.
Уехать — лучше, чем приехать, дети
да превзойдут отцов, а крепостные — гунов.
Но впрочем, все мы рано или поздно
В могиле будем, как сказал Конфуций
Не помню где: прости, я не китаец.

Писистрат