Русский орден внутри КПСС. Помощник М. А. Суслова вспоминает

Мы и с националами поработали. Яковлев в мемуарах скулит-жалуется: «Шелест и Рашидов, угодничая, а, может быть, по подсказке “сверху”, инициировали обращения местных писателей, что я “оскорбил старшего брата”, обвинив некоторых русских полуполитиков-полуписателей в великодержавном шовинизме и антисемитизме».

А Михаил Шолохов, к которому мы специально съездили* сообщил в ЦК письмо, что Яковлев грязно обидел честных патриотов и предупреждал, что он поставит об этом вопрос на ближайшем Пленуме ЦК.

Брежнев вслух ругался: «Этот м-к хочет меня поссорить с интеллигенцией!» Суслов кивал. Демичев все понял — вызвал Яковлева, завел наводящий разговор о житье-бытье. Яковлев вспоминает: «В ходе разговора о житье-бытье я сказал, что, видимо, наступила пора уходить из аппарата. Демичев почему-то обрадовался такому повороту разговора. Как будто ждал: “А ты не согласился бы пойти директором Московского пединститута?”». Это уже было номенклатурной насмешкой — с такого-то ключевого поста, при яковлевских-то амбициях?! Яковлев стал проситься хоть в послы к своим заокеанским попечителям — в Канаду. В номенклатуре было принято, что проштрафившихся отправляют в послы. Проситься в США он не решился. Но надеялся, что хоть в Африку, вместо пединститута, попадет. И на следующее же утро лег в больницу — это тоже было в номенклатурных традициях, отлеживаться при крупных неприятностях в Кремлевке, выжидая, пока спадет гнев Самого.

Но тут отлежаться не удалось. Брежнев неожиданно сразу согласился: «Все недовольны! Надо его скорее убирать. Куда-нибудь загнать за Можай. В Канаду хочет? а пускай! Пусть со своей любимой Америкой нам связи из Канады налаживает, и взять его под неусыпный контроль». Вопрос решался настолько оперативно, так Яковлев достал всех, что ни в чем не провинившийся посол в Канаде Мирошниченко был отозван из аэропорта, где находился, возвращаясь к месту работы после отпуска. Десять лет день в день мы не будем видеть Хромого Беса в России. При Брежневе ему дорога на родину, как высланному политическому эмигранту, была крепко закрыта.

В своих мемуарах Александр Николаевич потом скулил, что у него дружба со спецслужбами так в посольстве и не наладилась. Впрочем, почему многочисленны как раз в то время провалы нашей агентуры в Канаде, за которые не хотел отвечать посол?… Боюсь сделать вывод.

Второй Ильич был миролюбив и убирал оппозиционеров не в концлагеря, а в послы. Но Яковлев-то стал сыгранной фигурой, а что делать дальше? Как поступить со сцепившимися насмерть органами печати, выразившими соответственно позиции «Иудейской партии внутри КПСС» и «Русской партии внутри КПСС»?

За кулисой пошли бои по самым принципиальным идеологическим вопросам, в которые оказалась втянута вся верхушка партии и государства. Андропов попытался переложить вину за свои «иудейские» проколы на Суслова. Логика его аргументов изложена в книге Ф.Д. Бобкова «КГБ и власть» (— М., 1995), поэтому я ее попросту процитирую: «Так или иначе, но от идеологической борьбы, от “холодной войны” партия в силу позиции лидеров (надо понимать, Суслова, Черненко и самого Брежнева? — А.Б) полностью абстрагировалась, предоставив эту честь КГБ, вольно или невольно перенося сугубо идеологическую работы партии (sic!) в сферу деятельности специальных служб».

Обвинение нешуточное. Мол, мы-то при чем? Это у вас «ваш» подопечный Яковлев под крылышком Суслова напортачил. Брежнев, Черненко, Суслов занялись разгребанием «завалов». На сугубо частные, «задушевные беседы» приглашались Твардовский, Симонов, Чаковский, Дементьев с «их» стороны. А с нашей стороны Никонов, Софронов, Алексеев, Иванов. Ну, и, естественно, что, — поскольку я был автором «Силуэта идеологического противника» и «Воткнутых деревьев», — то и я.

Мы настойчиво обращали внимание и на «крышу» ведущейся против нас «психологической войны» — на так называемое «Демократическое движение» и на «Проект демократии». Мы доказывали, что это яд в пестрой обертке. Теперь-то все знают по собственному горькому опыту, как «демократы» развалили страну, обрекли ее на распад и экономическую разруху. Теперь-то в глазах всех, даже «ихней» еврейской интеллигенции, они превратились в «дерьмократов» и практически сошли с политической сцены вместе с Егором Гайдаром. Но тогда в середине 70-х годов выступить против «проекта демократии» (циничное название кодовой операции США в холодной войне против СССР) надо было иметь мужество, ибо это значило прослыть сразу неисправимыми ретроградами и консерваторами.