Русский остаток

– У Гитлера много врагов. Многие представители аристократии и высшего генералитета считают его язычником и безумцем, ведущим страну к гибели. Эти люди, так же как и мы, заинтересованы в создании Русской освободительной армии. Мы вместе боремся за очищение наших стран и от большевизма, и от фашизма.

– Нет, Саша, все уже поздно. Война кончается, и победит Сталин. А победителей, как известно…

– Но западные демократии не заинтересованы в победе Сталина и, соответственно, в экспансии большевизма в Европу.

– Больше всего они не заинтересованы в существовании свободной и сильной России. С большевизмом у себя дома они справятся.

– Я тебя не понимаю… Бог и история дают нам шанс. Мы столько лет ждали этой возможности выступить против большевиков. Неужели мы должны теперь сидеть сложа руки и наблюдать, как после победы окрепнет тирания, как распространит она свои щупальца и на свободные страны!

– Все очень изменилось, Саша. Народ принял эту власть. По крайней мере, большинство. Понимаешь? Это странно, дико, абсурдно, но это так. Народ считает эту власть своей и законной. Он не пойдет за вами. Нет никакой третьей силы. В сознании людей есть только две силы: фашисты и антифашисты, то есть мы, русские. И когда народ увидит на вас немецкую форму, он не станет разбираться в тонкостях, какая вы сила, первая или третья («мы против Сталина, но за Россию»), он просто ничтоже сумняшеся прикончит фашистского гада и будет прав. А разжигать новую гражданскую войну – нет уж, уволь. Уж лучше Сталин, чем новое братоубийство. Сталин не вечен. И потом, неужели опыта Гражданской войны недостаточно, чтобы понять очень простую вещь, понятую еще Александром Третьим? У России не было и нет союзников, никто не будет умирать за русское дело. И вмешательство алчных, боящихся и ненавидящих нас союзников ничего не даст и никого не спасет. Нет, Саша, я убежден: либо народ сам переварит и изживет большевизм изнутри и вернется к своей исторической духовной идентичности, либо… либо Россия уготовала себе судьбу нового Израиля.

– Что ты имеешь в виду?

– Богоотступничество. Да, мы – дикари, мы – варвары. Но пока мы были со Христом, с нами был Бог. И это поважнее всяческих демократий и цивилизованностей. Единственная по-настоящему беда России не Сталин, а то, что народ перестал жить с Богом.

– Я с этим не спорю. Вернуть веру народу мы не в силах. Но мы в силах бороться за те условия, при которых вера не будет загоняться в подполье и совесть народа не будут заколачивать гвоздями в гроб.

– У нас с тобой разный опыт, Саша. Ты четверть века не был в России, и думаю, вы все живете в иллюзиях.

– И генерал Власов – в иллюзиях? И генерал Краснов? И десятки советских генералов, перешедших на нашу сторону? И сотни тысяч советских солдат и офицеров, участвующих в нашей борьбе, – все в иллюзиях?

– Если вы полагаете, что со Сталиным можно справиться, прибегнув к помощи немцев, то да.

– Ну что ж… значит, мы с тобой теперь по разные стороны баррикад…

– Нет, не по разные. Только я не верю в вашу стратегию, считаю ее бесперспективной. Если бы немцы позволили генералу Власову создать русскую армию на полтора-два года раньше, когда наши солдаты, необученные, кое-как вооруженные, бежали от немцев и сотнями тысяч сдавались в плен, а на оккупированных территориях стихийно разворачивалась борьба народов против большевиков… то, возможно, вы имели бы тогда шанс… Тогда! Но ведь тогда немцы не позволили создать русскую армию! И – почему? Да потому, что им, так же как и всему остальному миру, начхать, кто там и как правит русскими – Ленин, Сталин, Троцкий, Власов… Россия нужна миру только как колония! И русские – как рабы. Всё!.. Ну, в самом деле, много у нас территории, много! «Земля у нас большая, а порядка в ней нет!» О Господи, это ведь когда еще русский народ про себя так сказал! Так вот, подальше нас от Европы, от цивилизации, от морей, на север, к Ледовитому океану, к чукчам!.. Теперь они, видите ли, наконец позволили сформироваться одной власовской дивизии. Теперь, в конце войны, когда их дело проиграно! Спасибо! И ты полагаешь, что русский народ после всего, что с нами сделал Гитлер, способен вас услышать? Да у него в ушах играет только одна теперь музыка: победа! И разве ты не понимаешь, что значит в условиях мировой войны навязать войну гражданскую? Мы это уже проходили. С господином Ульяновым. Повторять этот опыт – значит окончательно погубить страну. Нет, это невозможно. Невозможно.

– Жаль. Жаль, брат, что ты не хочешь быть с нами. Что ты не веришь в белую идею.

– Разве Власов монархист? – быстро спросил Анатолий Викторович.

– Нет, он, конечно, не монархист, но…

– Значит, февралист.

– Пожалуй.

– Февраль я ненавижу еще сильнее, чем Октябрь.

– Как бы там ни было, Февраль открыл дорогу к демократии, и не его вина…