Русский Париж

Понять сомнения Анны Иоанновны можно. Она, конечно, знала, что Антиох Дмитриевич образован, умен, талантлив, предан отечеству, верен присяге, владеет несколькими языками… Но — возраст!.. Ведь ему было тогда всего лишь двадцать три года.

На принятие высочайшего решения повлияло вмешательство фаворита императрицы Эрнеста-Иоанна Бирона. В ноябре 1731 года Кантемир был назначен русским посланником в Англию. Через полтора месяца молодой глава дипломатической миссии отбыл в Лондон. Конечно, он не подозревал в дни прощания с Россией, что уже никогда не увидит ее.

Открытие Франции

Однажды, в кругу парижских друзей, Монтескье сказал, что князь Кантемир открыл их страну для себя задолго до того, как побывал в ней.

Впрочем, в первой половине XVIII столетия он так же открыл Францию для многих россиян, а Россию — для французов.

Считается, что первым из французских классиков на русский язык Кантемир перевел книгу ученого и писателя Бернара ле Бовье Фонтенеля «Разговоры о множестве миров». Антиох Дмитриевич завершил работу еще за несколько месяцев до своего отъезда за границу. На титульном листе книги было указано: «С французского перевел и потребным примечанием изъяснил князь Антиох Кантемир».

Чуть позже, в России, он сделал переводы произведений Мольера, Лафонтена, Буало, Ларошфуко и других французских ученых и писателей. Эти работы, как и ранние творения Антиоха, утрачены.

Книга «Разговоры о множестве миров» Фонтенеля, в которой отстаивается гелиоцентрическая система мира, вышла в свет в Санкт-Петербурге и в Москве лишь в 1740 году, то есть почти десять лет спустя после ее перевода на русский. Однако вскоре, уже во времена правления Елизаветы Петровны, она была запрещена как «противная вере и нравственности».

В предисловии к книге Фонтенеля Антиох Дмитриевич коснулся смысла своей литературной деятельности: «Труд мой был не безважен, как всякими можно признать, рассуждая, сколь введение нового дела нелегко. Мы до сих пор недостаточны в книгах философских, потому и в речах, которые требуются к изъяснению тех наук».

«И с берега Темзы я видел Париж»

Для вновь назначенного русского посланника политическая обстановка в Лондоне была неблагоприятной. Как отмечалось в «Истории дипломатии», в XVIII веке у Англии в Европе был лишь один серьезный соперник — Франция. В борьбе, которая шла между ними в течение XVIII века, Франция оставалась самой сильной державой континента. Однако в те времена она потеряла большую часть своих заморских колоний.

В 1734 году отчасти благодаря Кантемиру удалось заключить англо-русское торговое соглашение. Молодой посланник сумел добиться признания Лондоном «императорского титула за российскими самодержцами». Пришлось ему немало потрудиться, чтобы опровергнуть клеветнические сообщения английских дипломатов, путешественников и торговцев о России.

Кантемир опекал своих соотечественников-студентов, по собственной инициативе переписывался с Петербургской академией наук и приобретал для нее книги, учебные пособия и лабораторные приборы.

Но дипломатическая служба не прерывала и литературную деятельность Антиоха Дмитриевича. Он по-прежнему писал стихи «сатиры», переводил с латинского древних авторов и своих французских современников.

Может, поэтому он впоследствии заявил другу, члену «Французской академии надписей» Октавиану Гуаско: «И с берега Темзы я видел Париж!..».

В 1737 году Кантемир получил от своего правительства задание вступить в тайные переговоры с французским послом в Лондоне.

Произошло это после высылки из России посланца Людовика XV, аббата Ланглуа. Под именем Бернардони он был направлен в Петербург, чтобы убедить императрицу Анну Иоанновну признать королем Польши Станислава Лещинского. Аббат Ланглуа не добился успеха в России. Его высылка вызвала недовольство Людовика XV. Перед Кантемиром стояла задача восстановить дипломатические отношения России и Франции, которые были прерваны в связи с войной за польское наследство в 1733–1735 годах.

Антиох Дмитриевич справился с поручением. Императрица Анна Иоанновна присвоила ему придворный чин камергера и, со «степенью полномочного министра», назначила русским посланником в Париже.

Наконец, мечта, — побывать в этом городе и встретиться с учеными, писателями, художниками, философами, — сбылась.

В нарушение этикета

По мнению Октавиана Гуаско, в сентябре 1738 года в Париж прибыли как бы два Антиоха Кантемира. Один из них — знатный, респектабельный русский князь, опытный дипломат, достойный встреч с королем, другой — восторженный поэт, готовый общаться на равных с ремесленниками, студентами, нищими художниками, бродячими артистами. «По прибытии в Париж он не пренебрег ничем, что могло бы сблизить его с литературной средой страны».

Столица Франции оправдала надежды русского посланника. С первых же дней пребывания в Париже он, в нарушение дипломатического этикета, стал совершать тайные прогулки по городу.