Русский пасьянс

Территория колхоза заросла бурьяном. Разруха - будто татарские полчища по земле прошли. Приватизацию крестьяне поняли по-своему: растащили по кускам коровник - кто крышу домой унес, кто - оконные рамы... Поголовье скота упало в несколько раз. Молодые из деревни разъехались - искать заработка в город. Старики вымирают. Спиваются. А те, кто поверил правительству, бросившему клич организовывать фермерские хозяйства, разорились из-за ростовщической политики государства. Попали в пожизненную долговую кабалу. Набрали кредитов под бешеные проценты, а подскочившие цены на горючее и удобрения съели эти кредиты за несколько месяцев.

Ельцинскую "фермеризацию" здесь проклинают. Принесла она не меньше горя и разорения, чем сталинская коллективизация. От голода спасают только огороды.

Я не говорю о заезжих дачниках и "новых русских", построивших дома-хоромы. Речь о крестьянах, приросших к земле.

Здесь не любят говорить о президенте. Кремлевскую власть презирают.

"Бездельники они там все в правительстве и жулики" - таково отношение крестьян.

Девяностолетняя Павла Матвеевна, живущая одна в своей полуразрушенной избе с провалившейся крышей, сказала:

- Президент, прости господи, преступник. Он бы сюда приехал, посмотрел, как люди живут в нашем колхозе "Путь к коммунизму". Долго бы не выдержал - сдох бы с голоду.

Пенсия у Павлы Матвеевны - 300 рублей, но и её задерживают месяцами.

- Господь и картошка - вот чем и живу, - объяснила Павла.

Она лучше любых экономистов знает великую тайну русского крестьянина, владеющего непостижимым искусством - искусством голодать. При советской власти разглашение этой государственной тайны сурово каралось. Когда-то писатель Лев Тимофеев написал книгу "Технология черного рынка, или Крестьянское искусство голодать". Уже при Горбачеве автору за это дали шесть лет лагерей строгого режима.

Местный деревенский священник подарил моему редактору русскую матрешку. Тот поблагодарил за подарок и задумчиво произнес:

- Да ведь это модель русского общества. На вид одно, внутри - другое. Как в театре с несколькими занавесами. Недаром у русских есть выражение "потемкинские деревни".

Тот православный священник - отец Георгий, в миру Юрий Михайлович Эдельштейн, - по образованию филолог, специалист по английской литературе. С 1970-х годов выступал за права верующих, был известным диссидентом. А его сын Юлий отсидел в лагере за правозащитную деятельность, потом уехал в Израиль, стал там министром в правительстве.

Про подаренную отцом Георгием матрешку мой редактор вспомнил по возвращении в Москву, когда я повел его на экскурсию в Государственную думу.

- А вот эти бандитского вида люди, это что - члены парламента? удивленно спрашивал он меня, увидев в коридоре Думы группу бритоголовых молодцов с квадратными лицами.

Пришлось объяснять, что это, скорее всего, помощники депутатов.

На вид одно - внутри другое. Внешность часто обманчива, особенно в Москве.

ОДА ГРАДОНАЧАЛЬНИКУ

Новорусская Москва с сияющими золотом куполами, свежевыкрашенными купеческими домами, просторными площадями, элегантными витринами французских и итальянских бутиков, шикарными ресторанами, безумными дискотеками и ночными клубами, громадными джипами-сундуками, беспечная, людная, нарядная, красивая, смеющаяся, пьющая, жующая, веселящаяся, танцующая, бредящая будущим, - только фасад этого великого византийского города.

"Фасад имени Лужкова", - иронично заметил знакомый режиссер, придумавший смешной, но обидный для московского градоначальника стишок:

Москву, залитую мочой,

Одел ты золотой парчой.

На фоне фасада - перед входом на Красную площадь, у бывшего Музея Ленина, стоят старушки. Продают последнее: старые туфли, кофточки, шерстяные носки. Бабушки, что порасторопнее, собираются у аптеки № 1, неподалеку от здания КГБ. Фарцуют наркотиками. Милиция "крышует" присматривает, чтоб бабулек никто не обидел. Мзду представителям правопорядка платят организаторы наркобизнеса.

Много нищих. В переходах, на улицах, у церквей, на дорогах, особенно в центре города. Настоящих нищих - меньшинство. Это, как правило, старушки. В основном же фальшивые - переодетые в нищих или наряженные в купленную на рынке солдатскую форму мужчины с картонной табличкой на груди: "Подайте ветерану Чечни!"

Какие-то стервятники насильно привозят из провинции безногих калек и заставляют их изображать ветеранов Чечни или Афгана. За право работать нищие платят "аренду" милиции - иначе враз проверят прописку и прогонят с точки.

В столице существует даже специальный театр-студия для подготовки "нищих". Преподают в нем профессиональные режиссеры, а руководят театром воры в законе.

Проститутки. Они повсюду - на Тверской, у гостиниц "Москва" и "Интурист", на Ленинском проспекте, на Ленинградке, на проспекте Мира, в скверике напротив старого фонда Горбачева. Большинство проституток иногородние. Они дешевле, чем коренные москвички, зато риск подцепить какую-нибудь заразу выше. Сутенеры сидят в машинах. Милиция на посту "крышует".

Ученые, врачи, учителя нанялись продавцами на рынок. В школе и поликлинике зарплата - слезы.