Русский полицейский рассказ)

16 декабря 1907 года меня экстренно вызвали в охранное отделение города К., где я тогда служил, и поручили произвести обыск в квартире местных анархистов-коммунистов.

Со мною отправился один из помощников охранного отделения У., интересующийся результатом обыска

Захватили мы с собою двух городовых и отправились. Дело было в пятом часу вечера, было уже темно. Пригласив дворника и швейцара, мы все вместе взобрались на третий этаж огромного дома, в квартиру, где от жильцов снимал комнату руководитель местных анархистов.

Квартиру, по-видимому, занимали мирные обыватели, не подозревавшие, кого они у себя приютили.

Мы поставили с черного хода городового, другого и дворника – в комнатах хозяев квартиры, а со швейцаром и хозяйкой отправились в комнату ее жильца, выходившую в парадную переднюю.

Первое, что бросилось в глаза, – записка на столе, как сейчас помню, такого содержания: «Просидели у вас с часу дня. Пошли обедать, сейчас придем. Не уходите никуда, ждите нас, теперь три часа, придем в четыре». Едва мы успели прочесть ее, как в передней раздался звонок. У. бросился туда и сейчас же стал звать меня на помощь. Я побежал к нему. Навстречу У. толкнул мне молодую еврейку, а сам схватил бывшего с ней в передней молодого еврея. Все это было делом нескольких секунд. Я с еврейкой, с силой вырывавшейся от меня, незаметно очутился уже в комнате обыскиваемого, причем обратил внимание на то, что еврейка усиленно возится с муфтой, прижатой ко мне. Не успел я еще ничего предпринять, как из передней раздались крики У. Я передал вырывавшуюся еврейку растерянно стоявшему здесь швейцару и бросился на помощь к У. Было как раз вовремя. У., одетый в тяжелую шубу, попал как-то в узкий проход между дверью и шкафом и едва сдерживал сильного еврея, который успел уже освободить одну руку и вытаскивал револьвер. Вдвоем мы обезоружили его и сдали прибежавшим на шум из внутренних комнат городовым. У еврейки в муфте оказался заряженный браунинг. Уже после того, как он был у нее отобран, она заявила, что искренно жалеет о своей растерянности: оказывается, забыв о предохранителе, она все время нажимала собачку для выстрела, рассчитывая выпустить все пули обоймы мне в живот, и только случайность спасла меня от смерти. Парочка эта – опасные анархисты, приехали для совершения террористических актов. В квартире у них был найден большой запас оружия и патронов. Еврей оказался уже осужденным за покушение на убийство полицейского чиновника к смертной казни, замененной бессрочною каторгой, и скрывшимся из тюрьмы. Все это были члены отряда анархистов, который в ту же ночь полицией был ликвидирован, к счастью, очень удачно, без кровопролития. Все эти «деятели» были приговорены военно-окружным судом к каторге на разные сроки.

Вс. Попов Лукавый попутал Набросок из жизни

– А что, генерал дома? – спросил околоточный надзиратель Кротов открывшую ему дверь бойкую горничную.

– Барин дома, сейчас доложу, – ответила та, насмешливо осматривая не первой свежести пальто надзирателя.

– Скажите генералу, что его желает видеть по делу местный околоточный надзиратель, – добавил Кротов, входя в просторную переднюю.

Минут двадцать надзирателю пришлось ждать в передней, и, не будучи уверен, что генерал примет его, он не снимал пальто.

Отставной генерал-майор Ржищев был домовладелец одной из центральный улиц большого университетского города, в довольно обширном околотке Кротова. Ржищев был старый холостяк, отличался скупостью и слыл среди соседей-домовладельцев за богатого и странного человека. Из экономии генерал не держал для своего огромного двора с многочисленными квартирами управляющего и вел все дела по усадьбе сам, с помощью одного дворника. Несмотря на аккуратность, по двору Ржищева оказались нарушения по прописке жильцов, и по этому вопросу, ввиду сообщения адресного стола, Кротов и явился сегодня к генералу.

Наконец в переднюю вошла горничная.

– Пожалуйте, барин вас ждут, – обратилась она к надзирателю.

Тот стал поспешно снимать пальто. Горничная с видимой иронией смотрела на старенький костюм Кротова и не пошевельнулась, чтобы помочь ему раздеться.

Пройдя через обширную гостиную, в сопровождении горничной, Кротов очутился в кабинете генерала. Последний сидел за письменным столом, заваленным книгами и бумагами, и не сразу оторвался от какого-то письма, которое читал, по-видимому, с большим вниманием.

– В чем дело? – спросил он Кротова, небрежно кивнув головой на его почтительный поклон.

– По дому вашего превосходительства имеются нарушения по прописке. Адресный стол сообщил об этом в участок, и мне поручены к исполнению по этому делу переписки.

– У меня нарушения?! – удивленно протянул генерал. – Это неправда, подворную книгу веду я сам, и нарушений быть не может.

– Извольте взглянуть, – протянул Кротов три бумаги.

Ржищев внимательно их прочел и вдруг, взволнованный, вскочил из-за стола.