Русский преферанс

В Москве одна такая шайка, пожелавшая заполучить сразу большой куш, попалась на следующем мошенничестве. В те года прибыл в Белокаменную повеселиться один молодой богатый офицер, единственный племянник старушки-миллионерши. Члены шайки, все люди «светские», постарались сблизиться с ним. Устраивали у себя вечера с ужинами во вкусе а la regence, с обильными возлияниями и полудевицами. После ужина метали небольшой банк. Офицер посещал вечера, но не пил вина и не играл ни во что. Шулера придумали с ним следующую штучку. Одна из присутствовавших на ужинах прелестница, по-видимому, очень нравилась ему; они заставили её назначить ему свидание. Место, выбранное для rendez-vous, было в глухом переулке между огородами и садами. Возле самого дома стояла полицейская будка. Офицер приехал в дом; его впустил лакей, заплатил извозчику и велел ему ехать прочь, сказав, что господин здесь останется на ночь. Войдя в очень плохую квартиру, офицер не нашёл той женщины, которая к нему писала: вместо неё приняли его какие-то незнакомые личности самого непривлекательного вида. Офицер обошёл квартиру и, подозревая мышеловку, хотел уйти, но нашёл все двери запертыми, а принявшие его личности сказали ему, что он ранее от них не уйдёт, пока не исполнит одного непременного условия. Последнее состояло в том, что он должен подписать на гербовой бумаге и в нотариальной книге заёмное обязательство в 150 000 рублей, задним числом и сроком на шесть месяцев, на имя какого-то незнакомого ему господина. Офицер отказался от этого; тогда мошенники заявили ему, что его будут сечь розгами до тех пор, пока он не поумнеет и не сделает того, к чему его они принуждали. Когда и за этим офицер не соглашался, то его раздели и секли нещадно. На его крики никто не являлся. Наконец, пытаемый согласился на всё и подписал всё. Его отвели в какую-то каморку и уложили в постель полуживого. Придя в себя, ему удалось выскочить в окно и кое-как добраться до гостиницы, где он жил. Утром он отправился к губернатору и рассказал, что с ним случилось. Загорелось огромное дело. Розыски долго не приходили к хорошему результату, и только один случай помог открытию. Пьяный писец нотариуса проговорился. Обнаружилась связь московских шулеров с петербургскими.

Расхищена шулерами была также часть колоссального богатства одного из Разумовских, графа Петра Алексеевича. Назначенный чиновником особых поручений при новороссийском генерал-губернаторе герцоге Эмануиле де-Ришелье, он окружил себя всякого рода греками, евреями и другими тёмными личностями и шулерами-проходимцами, бессовестно его обиравшими. Он в короткое время проиграл свой московский дом, полный всякого великолепия: мебель, картины, гобелены, портреты, бронза, фарфор — всё это пошло за бесценок для расплаты за карточные долги. Проигравшись совсем, граф под Одессой на хуторе, близ Молдаванки, выстроил себе, с бесвкусными затеями, дачу. Под дачею он велел вырыть лабиринт, многочисленные извилины которого ему лишь одному были известны. Туда он забирался играть в карты, когда к нему являлись нежданные гости.

В двадцатых годах (XIX в. — Ред.) в обществе также много говорили про азартную игру известного Толстого, американца; говорили, что игра его на самом деле была небезупречна. Толстой и сам сознавался в этом, отказав раз своему приятелю, князю С. Г. Волконскому, метать ему банк.

— Нет, мой милый, я вас слишком для этого люблю. Если бы вы сели играть, я увлёкся бы привычкой исправлять ошибки фортуны.

Новосильцов приводит рассказ, как Толстой сошёлся с Нащокиным, с которым он не расставался по смерти, и умер у него на руках. Вот как описывает он первую встречу друзей. Шла адская игра в клубе; наконец, все разъехались, за исключением Толстого и Нащокина, которые остались за ломберным столом. Когда дело дошло до расчёта, Толстой объявил, что противник должен ему заплатить двадцать тысяч.

— Нет, я их не заплачу, — сказал Нащокин, — вы их записали, но я их не проиграл.

— Может быть, это и так, но я привык руководствоваться тем, что записываю, и докажу это вам, — отвечал граф.

Он встал, запер дверь, положил на стол пистолет и прибавил:

— Он заряжен, заплатите или нет?

— Нет.

— Я вам даю десять минут на размышление.

Нащокин вынул из кармана часы, потом бумажник и отвечал:

— Часы могут стоить пятьсот рублей, а в бумажнике двадцатипятирублёвая бумажка, вот всё, что вам достанется, если вы меня убьёте, а в полиции вам придётся заплатить не одну тысячу, чтобы скрыть преступление; какой же вам расчёт меня убивать?

— Молодец! — крикнул Толстой и протянул ему руку, — наконец-то я нашёл человека!

В продолжение многих лет друзья жили безотлучно, кутили вместе, играли и попадали вместе в тюрьму.