Русский преферанс

Что бы сделал на моём месте настоящий профессионал? Рассказываю. Он посадил бы поиграть за себя своего товарища, шепнув ему, чтобы тот ни в коем случае не обнаружил крапа, а сам отправился бы искать точно такие же карты. Он сделал бы на картах точно такие же метки, но неправильные: три туза он «закоцал» бы как три пики, а три старших пики пометил бы правильно. Всего шесть подготовленных карт, достаточно потёртых заблаговременно, чтобы были похожи на играные, он положил бы в карман, а остальные карты выбросил бы. Вернувшись, он сел бы играть дальше, а в какой-то момент предложил бы поиграть в секу.

Противник охотно согласился бы, потому что краплёные карты дают в эту игру наибольший перевес. Проигрывая, изображая расстройство, взвинтив ставки и притупив бдительность врага, профессионал исполнил бы «крышу», т. е. накладку — наложив шесть подготовленных карт на колоду в момент съёма.

Что получилось бы? Ничего не подозревающий и уже много выигравший «исполнитель» читает при сдаче три карты профессионала как три пики. А профи уже сделал большую ставку втёмную. Подняв свои три карты, «исполнитель» видит туза, короля и даму пик. Он понимает, что у него заведомо старшая комбинация (три мнимых пики на руках у противника не могут составить более 29 очков). В этот момент все его мысли заняты тем, как «раскрутить лоха» на возможно большую сумму. Он применяет какую-нибудь хитрую тактику (например, предлагает «сварить», заранее зная, что получит отказ), а потом всё-таки делает ставку. «Затравленного» и уже много проигравшего профи тоже можно понять: имея одномастную комбинацию, он пытается выжать из карты как можно больше и делает непомерно большую ставку, изображая крупный блеф. Хочет всё отыграть в одной сдаче! Нашему «исполнителю» это только на руку (попалась, птичка!) — он изображает сомнение, но, как бы раскусив блеф, ставит сам — якобы хочет переблефовать… Одним словом, «исполнитель» ни за что в этой сдаче не вскроется сам, а будет ставить столько, сколько на него захотят «написать». Благо, отношения таковы, что наличных для этой игры вовсе не требуется: партнёры верят друг другу в долг.

Наступает торжественный момент: достигнута сумма, близкая к нереальной.

В процессе игры стороны уже оговорили сроки и условия платежей. Профи вскрывается. У него три туза. Если товарищ профи настолько же профессионален, как и его компаньон, он уже позаботился о том, чтобы изъять из колоды шесть продублированных карт (чтобы избежать скандала). Если нет — последнее совершенно не обязательно. Действительно, какие претензии может предъявить человек, который играет своими картами, да ещё к тому же краплёными!? Он, конечно, может спросить, откуда взялись в колоде шесть лишних карт. Но вопрос, скорее всего, будет переадресован ему самому — твои карты, тебе видней! В этой ситуации можно даже идти на открытый конфликт и признаться во всём. В момент сравнения комбинаций обоих партнёров игра считается оконченной. Если бы противная сторона обнаружила факт, что карты краплёные, её претензии тоже были бы признаны запоздавшими.

Короче говоря, если бы эту ситуацию объявили спорной и прибегли бы к третейскому суду, профи был бы признан правым: «Схавал — давись!» или «Схавал — терпи!».

Если вы, любезный читатель, относитесь к рассказанным мной историям не просто как к занимательному чтению, а пытаетесь «мотать на ус», то первым делом стоит усвоить, что, став хищником, человек вынужден и сам жить по закону джунглей и должен признавать права других хищников, более опытных и свирепых. А путь к самым вершинам усыпан отнюдь не розами…

Мошенник против профессионала

Почему при обнаружении тайных меток на чужих картах сердце профессионала поёт и чувствует ублажающие струи бальзама? — Сразу по нескольким причинам. Во-первых, сразу ясно, что противник быстро не бросит игру, потому что думает, что имеет преимущество. Во-вторых, профессионал сам сразу получает дополнительный перевес, которого не ждал. Уже после второй сдачи он будет точно знать символику крапа, а пользоваться им, надо думать, он умеет не хуже противника.

Я помню, как покойный Женя Красноярский по прозвищу Усик, который, пожалуй, лучше всех в этой стране умел читать «стошестидесятую»,[230] рассказывал мне свои впечатления от игры с человеком, который играл против него на такой колоде. Играли они в буру и в дурака. «Представляешь, он читает верхнюю карту по рубашке, а я — не только по рубашке, но и по торцам — знаю последовательность карт в колоде. Замазал немного и стал его подозревать, что он карты знает, — предложил подъём снизу: гораздо быстрее всё закончилось».

Логическое «вычисление» краплёных карт