Русский реванш. Ледокол Сталина

— Ты здесь уже бывал. — констатировал очевидное Хайнц, — Когда успел?

— Это пока секрет, геноссе.

— И английский у тебя очень странный. Тоже секрет?

— Конечно. Как тебе Даниэль?

— Мошенник и плут, но паренёк неглупый. Зачем нам селиться за городом?

— В Карраско отличный пляж. Да и казино меня интересует, а оно там самое современное.

— Ты не похож на игрока.

— А на владельца казино похож?

Хайнц задумался. Вот и думай. Рассказывать свои секреты я тебе не буду, выдумывай версию сам. Сам придумаешь, сам и уверуешь.

— Ты вообще ни на кого не похож. И дело не в странных знаниях, люди в таком темпе не живут.

Сейчас не живут. Действительно, у меня постоянный сенсорный голод. Вот и сейчас одновременно общаюсь с Хайнцем и листаю газеты Даниэля.

— Лентяи, Хайнц. Люди слишком ленивы и не любопытны.

— Причём здесь лень? Невозможно с такой скоростью газеты читать!

— Я всё и не читаю. Ненужную информацию просматриваю по диагонали.

— Как можно понять не читая, что информация ненужная, Эндрю? — улыбнулся довольный Хайнц.

Типа подловил. Оправдывайся.

— Нужная нам сейчас информация — только объявления с ценами. И эта информация меня очень радует, амиго. Начнём с банка, хорошо, что я в доллары ещё во Франции перешёл, здесь курс хуже.

— И это ты успел посчитать… — типа острит

Чего тут считать? Это без счёта сразу видно.

— Успел, конечно. Два простых арифметических действия и мне не нужен результат до пятого знака. Для тебя это проблема?

— Посчитать — нет. А вот одновременно разговаривать, отсеивать ненужную информацию, пить кофе и считать — проблема. И не только у меня, уверяю тебя, Эндрю, такая проблема у всех людей. Людям это просто не нужно, а ты жить без этого не можешь. Я же видел, как ты мучился без свежих газет на пароходе.

— Не нужно говорить за всех людей, Хайнц. Ты ленив и не любопытен, завидуй молча.

Форд действительно оказался почти новым фаэтоном, а водитель-владелец итальяшкой, кто бы сомневался.

— Даниэль, — подкидываю с ногтя ещё одного «жерминаля», — мне нужен главный перуанец в городе, самый авторитетный. Мы съездим в банк и вернёмся.

Все перуанцы работают в порту, и кто ими рулит Даниэлю наверняка известно. Ну, или выяснит быстро. Мне нужна лиана для аяуаски, не самому же за ней ехать.

Банко Републико одновременно и коммерческий, и эмиссионный, исполняет функции центрального. Других банков этого времени в двадцать первом веке уже не было. Надёжность — это именно то, что мне нужно. Аккредитив на тридцать тысяч долларов вызвал уважение и обслужили нас как в лучших домах. Умеют в банки уругвайцы, недаром и в двадцать первом веке аргентинцы и бразильцы хранят сбережения именно в Уругвае. «Швейцария Латинской Америки».

Курс песо к доллару 1/7,5, а к франку 1/1, я менял доллары к франкам по ⅙,4. Что тут вообще считать, чтобы понять, что это удачная сделка? Странные люди.

Пласа Индепенденсия. Президентский дворец, мавзолей Артигаса и театр Солис на месте, а вот главную достопримечательность — Паласио Сальво ещё не построили. Будет самое высокое здание в Латинской Америке в течении полувека. Самый центр, самые солидные конторы. Ищу инмобилярию (агентство недвижимости).

— Чем интересуются сеньоры?

— Прежде всего одной из эстансий в Lavalleja.

— Какой-то конкретной?

— Именно так. Я готов заплатить цену выше рыночной, в разумных пределах, конечно. Есть запасные варианты, но об этом поговорим в случае неудачи с основным. Кроме того, интересует жилая недвижимость на Рамбле.

— Есть шесть вариантов.

— Мы посмотрим все. Не сразу, конечно. Остановимся в отеле Карраско, сеньоры Эндрю Малетин и Хайнц Хофманн.

— Сеньор Хофманн говорит по-испански.

— По-испански, — Хайнц усмехнулся, — сеньор говорит. Вы говорите по-уругвайски.

— Вы совершенно правы, сеньор, но испанский мы понимаем отлично, — улыбнулся инмобильщик.

Выходим. Хайнц не унимается.

— Почему эстансия конкретная и с запасными вариантами, а особняк любой?

— Не любой. Я буду выбирать.

— Ты собираешься здесь жить?

— Недвижимость можно сдавать в аренду.

— Или найти клад, например, — кивает Хайнц, — я угадал?

Молчу.

— Значит, угадал.

— С кладом — нет. Но кое-что там действительно есть. Но это опять секрет, амиго.

Перуанец охотно взялся организовать доставку аяуаски и запросил половину предоплатой. Пятьдесят песо. Я предложил повысить цену до ста двадцати, а предоплатой двадцатку. Накладные расходы покрыть хватит. Перуанский гастарбайтер торговался самозабвенно, но через пять минут его хныканье достало расового истинного арийца, и он пригрозил унтерменшу физической расправой, если тот немедленно не отвалит с глаза его долой. Единственного глаза, второй пулей выбило. Унтерменш прекословить не посмел и мои условия принял. Знай наших!

— Тебе нравилось с ним торговаться?

— Этот навык нужно оттачивать постоянно, Хайнц.

— Ты не любишь деньги, Эндрю, ты ими швыряешься.

— Я не Шейлок и сами по себе деньги не люблю, ты прав. Я люблю свободу, а за неё приходится платить. Кстати, аяуаску я для тебя заказал. Не благодари пока.