Русский роман, или Жизнь и приключения Джона Половинкина

Шофер вышел из машины, взял пьяницу за нос двумя пальцами и отвел в кусты. Послышался тупой удар, затем сдавленный стон.

— Зачем же так? — недовольно сказал Джон. — Это больной человек.

— Это прежде всего мразь, — весело уточнил Палисадов, уютно развалившись на заднем сиденье. — Никогда не уступайте мрази, молодой человек. Не спускайте ей в мелочах, она не тронет вас по-крупному.

— Нельзя унижать человека, — упрямо возразил Половинкин. — За это вас и наказывает Бог.

— Кого это нас? — удивился Палисадов.

— Русских.

Палисадов долго смотрел на него.

— Вам не приходилось бывать в Малютове?

— Нет, а где это?

— Так, — скучно сказал Палисадов. — Есть на большой прекрасной земле один скверный городишко.

Высадив Джона у «России», он схватил трубку радиосвязи.

— Владлен? Слушай меня внимательно, старичок! Только что я говорил с трупом. Нет, я не пьян, в отличие от тебя. С трупом того мальчишки, который вовсе не труп, а повзрослевший молодой янки. Ну, вспоминай, скотина! Семьдесят первый год, Малютов, пансионат, горничная, трах-тарарах! Несчастный плод групповой любви… Вспомнил, папаша? Почему ты папаша? Ну не я же, старичок. Это вы с Барским тогда развлекались. Что? Какая разница, чей он сын! Важно, что этот сукин сын подмочит мою репутацию! А моя репутация сейчас дороже всех денег. Да и тебе светиться не стоит. Короче, подключай тестя. Сливай ему информацию о том, что готовится. Пусть старый пердун делает верный выбор.

Положив трубку, Палисадов сладко потянулся, что-то вспоминая.

«Чей сын? — подумал он. — Сын полка!»

Глава двенадцатая Майор Дима

В черном шикарном длиннополом пальто с белым шарфом и в шляпе с атласной лентой мчался по главной улице Малютова Аркадий Петрович Востриков, студент-заочник московского юридического института и «мальчик на побегушках» в районной прокуратуре. То, что звучало набатом в душе Вострикова, было непереводимо на цензурный язык. Но приблизительно это можно было представить так: «Подлец! Жалкая личность!»

Слова относились к непосредственному начальнику Вострикова — старшему следователю прокуратуры Дмитрию Леонидовичу Палисадову. Неискупаемая вина начальника заключалась в том, что тот не известил подчиненного о случившемся в парке. Таким образом, Палисадов поступил не просто подло, но — что значительно хуже! — мелко.

За сто метров до места преступления Востриков резко сбавил темп, сменив бег на независимую походку праздно гуляющего гражданина. Это сделало его появление еще более нелепым. Заметив тощую фигуру помощника в длинном, забрызганном грязью пальто и съехавшей на затылок шляпе, Палисадов захохотал.

— Ба-а! Сам Аркадий Петрович пожаловал! Наш районный Шерлок Холмс!

Востриков бросил на него взгляд, исполненный самой жгучей ненависти.

— Дмитрий Леонидович, — сквозь слезы прошептал он, — ведь вы обещали!

— Ах да, — Палисадов нахмурился. — В самом деле, я обещал взять тебя на первое серьезное дело. Только, видишь ли, Аркаша… Дело-то, похоже, совсем не серьезное. Обыкновенное убийство на почве ревности. Бабеночка была завидная, наверняка имела не одного хахаля…

— Можно подумать, ты ее никогда не видел, — мрачно заметил сидевший на пне капитан Соколов.

— Пожалуй, припоминаю. Горничная из пансионата. Тогда дело тем более яснее ясного. Завела любовь с кем-то из гостей, рассчитывала на брачок, а местный женишок-то ее и того! Кстати, я вспомнил. У девушки точно был жених. Не из Малютова, а из деревни.

— Геннадий Воробьев, — уточнил капитан Соколов. — Я его с пеленок знаю. Самое большее, на что он способен, это в пьяном виде морду набить.

— Как знать… — не согласился Палисадов. Ему все больше нравилась его версия. — Любовь — страшная сила!

— Помолчи, Дима, — шепнул Палисадову стоявший рядом Тупицын. — Это дочка его лучшего друга.

Майор шагнул к Соколову.

— Простите, Максим Максимыч. Но эмоции, знаете ли, не лучший советчик.

Соколов впервые с интересом взглянул на Палисадова.

— Ты что, готовишь мое отстранение от расследования?

— Не понимаю вас, капитан Соколов! — неискренне возмутился Палисадов. — На что вы намекаете?

— Сам знаешь…

Соколов и Палисадов не любили друг друга. Палисадов был моложе капитана на семь лет и когда-то считался учеником Соколова.

Осенью 1945 года Соколов приехал с Прасковьей в Малютов и отправился в военкомат становиться на учет в твердой уверенности, что вскоре поедет в родное село. В село он поехал… в отпуск. В райкоме Соколова быстро убедили, что ему, боевому офицеру, пусть и контуженому, делать в деревне абсолютно нечего. Так лейтенант артиллерии стал лейтенантом милиции.