Русский роман, или Жизнь и приключения Джона Половинкина

— Спасибо тебе, друг, товарищ и брат! Ой, да у тебя кровь! Погнали к Белому дому! Там тебе окажут первую помощь. Скажем, что ты с ментами подрался.

— Давай кати отсюда! — грубо вмешалась Варя, расстегивая сумочку и доставая вату. — Езжай домой и оденься. Похоже, ты забыла это сделать сегодня утром.

— Запрокинь голову, — приказала Варя Джону, — и держи, пока кровь не остановится. Заражения бы не было. Мало ли где эта крашеная шляется…

Глаза девочки сузились, как у кошки, а прыщики на лбу побагровели.

— Между прочим, — важно сказала она, — не шляется, а помогает защитникам Белого дома.

— Жалко, нет Сорнякова, — притворно вздохнула Варя, — он как раз нуждался в твоей помощи.

Крекшин прыснул от смеха.

— О да! — подтвердил он. — Лолиты в его вкусе.

Девочка смотрела на них и хлопала большущими глазами. Она не понимала, о чем идет речь. Но в слове «Лолита» почувствовала что-то обидное для себя и стала подбирать в голове ответное словечко.

— Слушай, не лечи меня, а! — высказалась она наконец. — На себя посмотри, калечный!

— Сколько тебе лет, чадо? — спросил Крекшин. — Ты уже достигла половой зрелости и нравственной высоты Джульетты?

— Ой-ой! — поняла его девочка. — Между прочим, как раз сегодня мне исполнилось шестнадцать лет. Поздравлений и подарков не требуется.

— Врешь, — авторитетно сказала Варвара.

— Вру… — печально согласилась девочка. — Первый раз я всегда вру. А вы правда писателя Сорнякова лично знаете? Он где? Он на чьей стороне?

— Вот так всегда! — огорчился Крекшин. — Душа моя, зачем тебе сдался этот Сорняков? Неприятный тип некрасивой наружности с массой вредных привычек. Он бездарен, завистлив, похотлив и ни разу не читал Федора Достоевского.

— Не может быть, — растерялась девочка. — А пишет так прикольно! Мы его всем классом читаем.

— Видишь ли, доверчивое создание, — тихим голосом стал говорить Крекшин, обнял ее за плечи и повез на роликах в сторонку, — мне горько тебе признаться, но все романы Сорнякова написаны мной.

— Но зачем? — пролепетала девочка.

Вячеслав скромно потупил глаза.

— Однажды, милая незнакомка… Кстати, как тебя зовут?

— Анна Чагина. Можно просто Ася.

— Так вот, просто Ася… Однажды я в буквальном смысле этого слова вынул Сорнякова из петли. Это случилось, когда провалился его первый роман. Я сказал ему: Виктор! Зачем эти жертвы? Я сделаю из тебя первоклассного писателя. Я научу тебя прилично вести себя в светском обществе и смывать за собой в унитазе. Только, пожалуйста, пожалуйста, Витя, не пытайся править мои тексты! Просто ставь над ними свое имя. Бедный! Он не нашел в себе силы выполнить даже это условие. Между тем, дорогая Ася, мне не смешно, когда маляр безродный уродует «Мадонну» Рафаэля!

— Слава! — сердито крикнула Рожицына, заканчивая колдовать над носом Джона. — Что ты несешь!

— Прости, любовь моя! — шепнул Крекшин Асе на ушко. — С сегодняшнего дня я женат. Но мы еще увидимся. Кстати, — громко и развязно продолжал он, — рекомендую своего приятеля. Джон Половинкин, американец, баснословно богат. Вилла, яхта не то в Сиэтле, не то в Сан-Франциско, он сам точно не помнит. Семизначная цифра на банковском счете, разумеется. И при этом ничего не боится. Ни пули, ни танков, ни девочек на роликовых коньках. Короче, выражаясь языком вашего поколения, он полный мажор. Сегодня ты выбрала удачный маршрут, Джульетта.

— Ха-ха! — засмеялась Ася, понимая, что ее разыгрывают. — Половинкин! У нас в классе есть чувак с такой же фамилией. Полный отморозок! А Сан-Франциско — это где?

— В Африке, — буркнула Варя, мстительно глядя на Крекшина.

— Ну, нет! — Ася больше не хотела, чтобы ее принимали за дурочку. — В Африке находится Мадагаскар. Мы по географии недавно проходили.

Крекшин, Варя и Джон засмеялись.

— Что вы ржете! — снова обиделась Ася. — Гони́те на баррикады! Я тоже скоро там буду. У меня одно поручение.

— Какое поручение? — спросила Варя.

— Ага! — прищурилась девочка. — Откуда я знаю, на чьей ты стороне?

Она вскинула руку, показала пальцами знак «V», оттолкнулась роликом от асфальта и, описав круг, помчалась по Конюшковской улице вдоль забора американского посольства.

Глава двадцать третья Преступление и наказание

Дверь в квартиру Гнеушева на Ленинградском проспекте была приоткрыта. В голове Соколова мелькнуло неприятное подозрение. А что если «физкультурник» уже мертв? А может быть и еще хуже. Спровоцировано новое ограбление, повторная кража тех самых картин под его, Соколова, визит. Капитан выходит из опустошенной квартиры и нос к носу сталкивается с ее хозяином. «Здрас-сте! Извините, Борис Вениаминович, я тут, знаете ли, случайно. Заглянул, знаете ли, по дороге. Ой! Да у вас дверь открыта. Картиночки, говорите, пропали? Помилуйте, я-то здесь при чем? Какая милиция, помилуйте!» Бежать!.. Нет, бежать поздно.

— Да входите вы, капитан! — раздался насмешливый голос учителя. — Не воображайте себе бог знает что. Я уже и кофе вам сварил.