Русский романс. Неизвестное об известном

Вариант 1

Соловей мой, соловей,

Голосистый соловей!
Ты куда, куда летишь,
Где всю ночку пропоешь?
Соловей мой, соловей,
Голосистый соловей!

Кто-то, бедная, как я,

Ночь прослушает тебя,
Не смыкаючи очей,
Утопаючи в слезах?
Соловей мой, соловей,
Голосистый соловей!

Побывай во всех странах,

В деревнях и городах:
Не найти тебе нигде
Горемычнее меня.
Соловей мой, соловей,
Голосистый соловей

Вариант 2

Соловей мой, соловей

Голосистый соловей!
Ты куда, куда летишь,
Где всю ночку пропоешь?
Кто-то бедная, как я,
Ночь прослушает тебя,
Не смыкаючи очей,
Утопаючи в слезах?

Ты лети, мой соловей,

Хоть за тридевять земель,
Хоть за синие моря,
На чужие берега;
Побывай во всех странах,
В деревнях и в городах:

Не найти тебе нигде

Горемычнее меня.
У меня ли, у младой,
Дорог жемчуг на груди,
У меня ли, у младой,
Жар-колечко на руке,
У меня ли, у младой,

В сердце маленький дружок.

В день осенний на груди
Крупный жемчуг потускнел,
В зимнюю ночку на руке
Распаялося кольцо,
А как нынешней весной
Разлюбил меня милой.

Северный трубадур, или Матвей Иванович из Курляндии Матвей Иванович Бернард

Матвей Иванович Бернард – чисто русский композитор, как иногда шутили мы с моим педагогом Надеждой Ивановной Малышевой-Виноградовой. Автор одного из любимых моих романсов – «Дорожных жалоб» на стихи Пушкина – и первый, кто положил их на музыку. Один из порядком, к сожалению, весьма незаслуженно подзабытых отцов русского романса и, как сказали бы в советское время, скромных тружеников на отечественной музыкальной ниве.

Матвей Иванович Бернард

Матвеем Ивановичем он, конечно, сделался после переезда в Петербург. При рождении – в 1794 году – этого лютеранина, уроженца Курляндии звали Мориц Маттеус. Но никто из иностранцев, как показывает исторический опыт, не превращается в русского быстрее немца. Да и сама Курляндия (сегодня это часть современной Латвии) дала России немало незаурядных, хотя и весьма неоднозначных личностей. Как, например, Эрнст Иоганн Бирон.

Какие они, курляндцы? Очень дисциплинированные. Очень правильные. Очень застёгнутые на все – все! – пуговицы. Но вместе с тем иногда и просто до ломоты в челюстях скучные, совсем не творческие люди. А если и случается исключение – как с юным Морицем Маттеусом, который с юных лет обнаружил и тягу, и способности к музыке – то живенько растолкуют, что почём в этой жизни. И какие профессии дают устойчивое и, главное, приносящее стабильный доход положение, а какие – нет. Посему в этой шкале ценностей музыкант, а лучше сказать, музыкантишка – не профессия, а так, в лучшем случае баловство. Играй, пиши, сочиняй, ком-по-зи-тор-ствуй в утеху жене, детишкам и дворне, но ни в коем случае не более того.

Вид Митавы (ныне – Елгава), столицы Курляндского герцогства

Но вместе с тем, попробуйте своротить с пути того же норовистого и упёртого курляндца, если тот что-то втемяшил себе в голову. Вряд ли получится. Так вышло и с Бернардом. Как только Курляндское герцогство – после третьего раздела Польши, в 1795 году – стало полноправной частью Российской империи, он получил возможность отправиться в Северную Пальмиру и учиться там любимой музыке у лучших педагогов. В частности, у отличного пианиста и великого, не побоюсь этого слова, педагога Джона Филда, который будет ещё не раз упоминаться в этой книге.

Выучился, скажем наперёд, так, что сам стал считаться лучшим фортепианным педагогом в России, а в последние годы жизни особое внимание уделял он сочинению и изданию пьес для первоначального обучения музыке детей самого раннего возраста.

Опирался он при этом на усвоенную методику Джона Филда и собственную огромную фантазию, и со временем его учебные пособия распространились во Франции, в Англии, в Германии. О нём стали говорить «А, это тот Бернард, который для детей пишет!». Между тем, Матвей Иванович сам ничего для детей не сочинял – он был блистательным, но не навязчивым методистом.

Джон Филд