Погубили меняТвои черны глаза,В них огонь неземнойЖарче солнца горят!Омрачитесь, глаза,Охладейте ко мне!Ваша радость, глаза,Не моя, не моя!..Не глядите же так!О, не мучьте меня!В вас страшнее грозыБлещут искры любви.Нет, прогляньте, глаза,Загоритесь, глаза!И огнем неземнымСердце жгите мое!Мучьте жаждой любви!Я горю и в жаруБесконечно хочуОживать, умирать,Чтобы, черны глаза,Вас с любовью встречатьИ опять и опятьГоревать и страдать.1835
ИВАН ЛАЖЕЧНИКОВ
(1792–1869)
465. <Из романа «Последний Новик»> («Сладко пел душа-соловушко…»)
[469]Сладко пел душа-соловушкоВ зеленом моем саду;Много-много знал он песен,Слаще не было одной.Ах! та песнь была заветная,Рвала белу грудь тоской;А всё слушать бы хотелося,Не расстался бы век с ней.Вдруг подула с полуночи,Будто на сердце легла,Снеговая непогодушкаИ мой садик занесла.Со того ли со безвременьяОпустел зеленый сад;Много пташек, много песен в нем,Только милой не слыхать.Слышите ль, мои подруженьки,В зеленом моем садуНе поет ли мой соловушкоПеснь заветную свою?«Где уж помнить перелетному, —Мне подружки говорят, —Песню, может быть, постылуюДля него в чужом краю?»Нет, запел душа-соловушкоВ чужой-дальней стороне;Он всё горький сиротинушка,Он все тот же, что и был;Не забыл он песнь заветную,Всё про край родной поет,Всё поет в тоске про милую,С этой песней и умрет.<1831>
АЛЕКСАНДР ШАХОВСКОЙ
(1777–1846)
466. <Из драмы «Двумужница»> («Вверх по Волге с Нижня города…»)
[470]Вверх по Волге с Нижня городаСнаряжен стружок что стрела летит,А на том стружке на снаряженномУдалых гребцов сорок два сидит.Да один из них призадумался,Призадумался, пригорюнился.Отчего же ты, добрый молодец,Призадумался, пригорюнился?«Я задумался о бело́м лице,Загорюнился о ясных очей:Все на ум идет красна девица,Все мерещится ненаглядная!Аль за тем она на свет родиласяЛучше, краше солнца ясного,Ненагляднее неба чистого,Чтоб лишить меня света белого,Положить во гроб прежде времени?Я хотел бы позабыть о ней,Рад-радехонек не любить ее —Да нельзя мне позабыть о ней,Невозможно не любить ее!Если ж девица да не сжалитсяНадо мною, горемыкою,Так зачем же и на свете житьМне безродному, бесприютному!Уж хоть вы, братцы-товарищи,Докажите мне дружбу братскую:Бросьте вы меня в Волгу-матушку,Утопите грусть, печаль мою».<1832>