Русский рулет, или Книга малых форм. Игры в парадигмы (сборник)

Я про Радулову как Чехова всерьез. И Радулова, и Чехов создают мир по принципу аквариума со сказочным изобилием населения, от вида которого разеваешь рот. У Чехова – гимназисты, архиереи, городничие, мужики, ваньки и Ваньки Жуковы, толстые и тонкие. У Радуловой – женщины беременные и разрешившиеся, брошенные, умоляющие, злые, нежные, влюбленные и любовь потерявшие (и снова толстые и тонкие).

«Сильная женщина» в аквариуме жизни – особая рыбка. То есть не просто строгий костюм, взгляд в упор, шофер, 100 граммов «Талискера» перед сном, – а приватизация вообще всего того, что мужчина считает областью применения своей силы. Включая умение жить одному, то есть одной, – если потребуется, выбирая партнера для неодинокой ночи тот же костюм. Или сорт виски. Путем дегустации.

Я не накручиваю, ей-ей: посмотрите, как изменились последние страницы журналов типа «Афиша». Там на излете XX века рекламировали клубы для мужчин, где раздеваются другие мужчины (было внове), потом – клубы для мужчин, где раздеваются женщины (вернулись к истокам), а сейчас чуть не половина объявлений зовет в клубы для женщин, где снова раздеваются мужчины. То есть женщины отплатили той же монетой, и даже перестали париться, что платят.

Но сила сильной женщины не в этом. И даже не в том, что сильные женщины перестали выглядеть гендерным оксюмороном – вроде Коллонтай или Фурцевой – в политике или бизнесе. И даже не в том, что нередко сопутствующее силе одиночество перестали воспринимать как «горькую бабью долю» или феминистский оброк, но – как комфортное бытие, при котором есть место и постоянному мужчину (в виде сына), и непостоянному (когда сын у бабушки).

Настоящая сила сильной женщины в том, что она не единственный общественно одобряемый женский типаж, но – один из множества. То есть женщина добилась того, что любой вариант ее жизни перестал выглядеть исключением или несчастьем, а стал просто вариантом. Вон – маманя-наседка, с целым выводком. Вон – женщина-вамп. Вон – очкасткая модная студентка, вон – разведенная стерва, вон – сумасшедшая ученая, вон – тургеневская барышня, вон – худющая Даша Мороз (похудела дополнительно для фильма), вон – толстущая Марика Тамаш (та, что основала балет «240 тонн»), вон – Литвинова с Земфирой.

Я же говорю: Чехов, Радулова. И это не мужчины сегодня выбирают женщин, это женщины выбирают мужчин. Хотя выбор не сказать, что велик. Потому что русский мужчина – на одно лицо: слабак, силы тратящий на доказательства мужественности, больше всего страшащийся молвы и оттого не великодушный. На женщинах он самоутверждается. Это и у Радуловой: на все ее тысячи женских типов – лишь полтора мужских. И те мечутся между «своей» и «другой», не в силах ни остаться, ни проститься, а если и делают выбор – то в пользу собственной мамочки. Сильной женщины, кстати.

В общем, я бы нашим сильным женщинам памятник воздвиг.

Если бы только, говоря честно, не видел взаимосвязи в России между женской силой и мужским ничтожеством.