Русский рулет, или Книга малых форм. Игры в парадигмы (сборник)

Приятель был из Перми, однако давно жил в Голландии, – я же в то время работал в Лондоне. Идиллический немецкий городок на краю Шварцвальда был действительно удобен для встречи: туда летал дискаунтер Ryanair. А «вся краса» отсылала к не только к европейской, но и к русской истории: я был зван «на воды».

К водам в Баден-Бадене имело отношения два заведения: современное, содержащее в названии слово «spa», и старые термы Фридрихсбад, в которые мы и отправились. Войдя внутрь, я остолбенел. Кафелю там было полторы сотни лет. Толстенные трубы открывались при помощи рычагов. Потолок выглядел так, как выглядит потолок, веками впитывающий дух минеральных солей. «Зато ты сидишь голой задницей на той же мраморной скамье, на которой сидели Достоевский и Тургенев, – сказал приятель. – А в новом spa кто? Одни ваши воры».

Не могу сказать, что тактильные ощущения от филейных частей Достоевского меня восхитили, но разницу между старым и новым я прочувствовал хорошо. Мы продвигались по термам минута в минуту по заведенному с XIX века расписанию, то погружаясь в горячий бассейн после прохладной парной, то в холодный после горячей. Банщики хватали за ноги для разворота на каменной мыльне, и растирали какими-то пузырями, что мало походило на то, что я понимал под словом «массаж». Под конец же мы перешли в последний зал, построенный, на манер римского Пантеона, в виде купола без окон, где тусклый свет вперемежку с дождем падал внутрь через отверстие наверху. Капли били о мрамор пола. Еще один слуга беззвучно схватил меня, спеленал простыней по рукам и ногам – как младенца – и уложил на подогретое ложе, накрыв байковым, как в детстве, одеялом. Я уснул невиннейшим сном в своей жизни.

Камни Старой Европы усилили мою любовь к Петербургу – единственному старому европейскому городу в России, который вообще по своей сути есть город золотого сна, декорация вымышленной прекрасной империи. И это было одной из причин, почему я не остался жить в Англии. Должно быть, ту же любовь чувствуют питерские декораторы, трясущиеся над старыми кирпичами. Ведь эти кирпичи много чего видали и много кого знавали – от Достоевского до Мандельштама.

Тогда я еще не знал, что старый Петербург вскоре начнет уничтожаться с тем же азартом, с какой в 1990-х новые русские сбивали лепнину в протечках ради подвесных потолков. Многие объясняют уничтожение истории коммерческим интересом, но я порой думаю – а может, разрушители просто не видят, что Петербург – это Старая Европа? Не знают силы старых камней?

Я и сам, плескаясь в термах в бассейне, спросил приятеля: а где же знаменитая баден-баденская минеральная вода?

– Дурак! – был ответ. – Ты в ней сидишь.

2008

МЯСО БЕЗ КОСТЕЙ НЕ НАРАСТАЕТ