Русский с «Титаника»

– Вы, должно быть, сильно испугались, леди… когда «Титаник» начал тонуть.

– Вам самому приходилось когда-нибудь переживать кораблекрушение на море, мистер? – сухо и недобро бросила молодая женщина. – Знаете, как это, когда под вами проседает и кренится палуба? А когда иллюминаторы светятся из-под воды? А оркестр знай наяривает псалмы…

– Нет. – Он нервно поежился. – Если можно без подробностей…

«А ты вижу трус, господин хороший!» – брезгливо подумала Елена.

– Так я могу увидеть… бумаги? – осведомился мистер Пол.

– Вначале я бы хотела увидеть мой гонорар. – Взор дамы вновь на миг приобрел холодный, как вода Северного моря, оттенок. И он почти явственно различил, как за наружностью мирной молодой женщины проступил совсем иной облик. Перед ним была особа, опасная, как наточенная бритва. Или как дикая хищная кошка, в честь которой взяла себе прозвище.

– Разумеется.

Кивнув, банкир деловито раскрыл докторский саквояж и извлек оттуда несколько пачек денег.

Она, прищурившись, наблюдала за ним. Грамотный прием, если подумать, – лондонские воры, приучившиеся ловко вырывать из рук растяп саквояжи и сумочки, вряд ли польстятся на ланцеты и марлю.

– Вот, – закончив, произнес он. – Как вы и хотели: четыре тысячи фунтов стерлингов обычными купюрами по пять фунтов и тысяча мелкими бумажками, бывшими в употреблении.

– Тысяча? – Брови ее поднялись. – Говорилось, помниться, о пятистах…

– Да, мисс… Пантера… Ложа сочла справедливым компенсировать вам перенесенные… неприятности.

– Неприятности… – процедила Елена. – Отрадно, конечно… Благодарю…

И вдруг рассмеялась громким сардоническим смехом – как ведьма из спектакля третьеразрядного театрика.

Он с некоторым удивлением уставился на нее.

– Знаете, мистер Митчелл, я сейчас подумала, что этот бородатый немецкий еврей Карл Маркс все-таки абсолютно прав. Любое богатство стоит на костях и слезах ограбленных и замученных. Биржа, банки, капитал – все держится на том, что у маленького человека отбирают его труд. Так же, как у рабов Рима и Египта…

Эти бумаги стоят, по самой скромной мерке, не в сто даже, как бы не в тысячу раз больше, чем я получила. А уж те бедолаги, которым доведется это золото добывать в снегах и дикой тайге, им вообще достанутся гроши. А вздумают требовать прибавки, их чего доброго расстреляют, как несколько месяцев назад расстреляли рабочих недалеко как раз от интересующих вас краев. «Лена Голдфилдс», не ваша фирма случайно? А как подумаешь, сколько людей умрет, надорвавшись, добывая это золото…

Пол исподлобья внимательно посмотрел на собеседницу, соображая, иронизирует ли она или говорит всерьез. И не найдя ответа, лишь печально развел руками:

– Мадам, я и сам всего лишь наемный управляющий при чужих деньгах!

– Да, конечно…

Молодая женщина взяла несколько купюр, пошуршав, посмотрела на свет.

– Настоящие, – хмыкнула она. – Без подделки. Что ж, как говорили флибустьеры на Тортуге: «Нет добычи, нет платы…»

Затем вышла в уборную и через минуту появилась с не очень толстой папкой.

– Вот, – хлопнула она ее на стол рядом с деньгами.

Гость распустил тесемки и принялся перебирать заполненные от руки и машинописными строками листы. Сроки маршрутов, графики, схемы с пояснениями.

Развернул карту, начертанную уверенной рукой русского офицера, с разбросанными там и сям заштрихованными овалами россыпей и золотоносных районов.

И не сдержал восхищенного вздоха.

– Мисс, от имени Ложи выражаю вам глубочайшую признательность!

Она благосклонно кивнула.

– Тут, возможно, кое-чего не хватает. Как вы сами сказали, форс-мажор. Но карта, и это главное, на месте.

Говорить о том, что карта была в двух экземплярах, и о кое-чем еще она, разумеется, и не подумала. Незачем ставить Юрия под удар, эти люди не любят свидетелей, как она не раз убеждалась. И уж тем более не собиралась она ему рассказывать, как на «Карпатии», среди плача и стонов чудом спасшихся, она торопливо собирала всякие бумаги, перемешивая их с выдернутыми из бювара барона, и мочила их под струей воды в уборной, изготовляя поддельные документы…

Гостья сгребла деньги со стола, совершенно без стеснения задрала платье и принялась укладывать купюры в широкий кожаный пояс, вроде тех, какие в дни его молодости любили носить охотники и моряки. Глядя на ее обтянутые шелковыми узкими панталонами стройные крепкие ноги и соблазнительные изгибы женской фигуры, мистер Митчелл вдруг ощутил в чреслах уже изрядно забытое томление. Глаза его невольно скользнули к широкой кровати под пологом. Сейчас в его портмоне сотня с лишним фунтов, предназначенных на оплату годового взноса в три клуба, в которых он состоял. Что, если предложить их этой дамочке за мелкую в сущности услугу? Банкир какую-то секунду колебался, но вспомнил льдистый презрительный взгляд Пантеры и чутьем мальчишки из грязных трущоб Глазго, поднявшегося почти в высший свет, понял – не стоит. Рискованно…

Между тем та, закончив дело, одернула платье и положила несколько бумажек в ридикюль.

– Итак, дело закончено. Каждый получил свое… На этом я вас покину…