Русский с «Титаника»

– Ну, об этом у господина Бонивура узнать можно, – оскалился Монпелье. – Он хотя не учился в университетах, но недурно разбирается в древностях и в том числе египетских. Может быть, он расскажет о мумии, которую везут на корабле. Ибо канопы, или, проще говоря, сосуды для бальзамированных внутрнностей, вытачивались именно из диорита. Вся современная техника не пожет, напоминаю, произвести ни единого кувшинчика из диорита, какие десятками и сотнями хранятся даже во второразрядных музеях и коллекциях! Так то, мадам и мсье!

Потягивающий виски-соду из пузатой рюмки Бонивур поперхнулся и закашлялся. Лорду Фаунтлерою-старшему даже пришлось легонько похлопать его по спине.

– Ну, вы такое скажете, мсье! – возмутился американец. – Лучше бы показали свое искусство, как и было обещано! А то застращали всех байками. Вселенское Зло, таящееся во льдах, понимаете ли. Саркофаги с покойниками…

– Продемонстрировать искусство, говорите? – сдвинул брови француз. – Что ж, извольте.

Он подал знак своей помощнице.

Та поставила на стол небольшой лаковый сундучок, приняла небрежно протянутый Монпелье ключ. С благоговением на лице извлекла из ларца сверток – потертое синее сукно.

В свертке оказалась большая плоская чаша.

Стелла с молитвенным полупоклоном поставила чашу на стол.

– Хочу представить вам одну чудесную вещь, привезенную мной из Китая. Ее подарил мне Хунг Чанг – один из приближенных министров императрицы Цы Си. Вещь старинная, сделанная в эпоху Мин, если не раньше. Ей не менее пятисот лет.

Стелла Марис подала магу кривой нож с азиатски вычурной рукоятью. Изогнутый, как клык тигра, и с волнистым лезвием.

Юрий замер. В руках Стеллы был настоящий малайский крис, такой же, как на иллюстрациях к Майн Риду и Буссенару. Он вспомнил рассказ Вайолет о пассажире, убитом крисом. Точно таким же приемом, каким был убит барон Нольде.

«Не слишком ли много восточных ножей собралось в одном месте?» – нахмурился стряпчий.

Уж не та ли самая горничная скрывается под маской подручной фокусника? Нет, вздор! Решительный вздор! К тому же слишком явно, слишком открыто демонстрировала нож. Будь она или Монпелье причастны к убийству, они никогда бы не допустили подобной ошибки. Но, может, на это и расчет?

– Не желает ли кто-либо из глубокоуважаемых присутствующих поучаствовать в нашем действе? – обратился к публике чародей. – Для, так сказать, чистоты эксперимента.

– Я могу! – тут же вызвалась Элизабет.

Юрий подумал, что это неразумно. Кто знает, что там задумал этот французский прохиндей. Но отговорить Лиз от участия в фокусе было еще более безумной затеей. Если уж ей что-то взбрело в голову, то…

Журналистка подошла к столику и внимательнейшим образом осмотрела чашу. Вроде никаких тайных ящичков или накладок. Большой тазик, по верхней внутренней окружности которого выгравирован орнамент. На дне чаши был начертан восьмилепестковый цветок.

– Это сакральный знак, символ вечности, – пояснил Монпелье. – А рядом написано китайскими иероглифами пожелание добра. Поразительно, что в чаше сочетаются и китайские, и греческие орнаменты – в ней Восток слился с Западом…

Стелла поднесла большой кувшин, в котором что-то плескалось.

– Здесь вода, дамы и господа, – пояснил француз. – Самая обыкновенная, без каких-либо добавок. Вот, смотрите.

Он налил из кувшина воду в хрустальный стакан и сделал из него несколько больших глотков.

– Хотите лично убедиться? – спросил он у мисс Грей, показывая на второй стакан, стоявший здесь же.

– Хочу! – упрямо встряхнула головой журналистка.

– Что ж…

Его ассистентка наполнила и второй стакан. Элизабет решительно взяла его и наполовину осушила. Затем удовлетворенно кивнула.

– Действительно, вода.

Стелла Марис вылила содержимое кувшина в чашу, почти до краев наполнив ее. Взяв в руки нож, фокусник принялся совершать какие-то пассы над чашей, при этом бормоча себе под нос некие загадочные слова на непонятном языке.

Юрий смог разобрать только «Баал» да «Сетхи», остальное показалось ему тарабарщиной.

– Возьмитесь за ручки, мадемуазель, – обратился чародей к Лиз, – и хорошенько потрите их. Не бойтесь, с вами не произойдет ничего дурного.

– Да я и не боюсь, – пожала плечами американка и энергично взялась за дело.

Поначалу ничего не происходило. Некоторые зрители даже начали ехидно похихикивать, а Астор даже демонстративно раззевался.

Однако тут последовало невероятное. Сначала на поверхности воды появилась рябь. А потом начали бить сразу четыре маленьких фонтана, которые через мгновение достигли высоты почти десять дюймов.

Затем чаша загудела. Звук нарастал, неприятный и назойливый, от которого ныли зубы и закладывало уши. Потом чаша вдруг сменила тон – и полился звук – чистый, ровный и мощный.

– Боже святый! – воскликнула мадам Ротси и перекрестилась.

– Вода кипит, – растерянно пролепетала Элизабет, опуская руки. – Это чудо!