Русский садизм

Да будет вам известно, милостивый государь, ежели вы историк и собираете материалы для книги о русском освободительном движении, что ваша Октябрьская революция состоялась благополучно лишь оттого, что у ее истоков стоял покорный ваш слуга, и, не будь меня, три года назад ее, революцию, некому было бы свершать. Судите сами: если бы со времен «Народной воли» до конца старого века и в первые полтора десятилетия века нынешнего продолжали действовать и заражать общество микробом провокаторства и политической безнравственности жандармские чиновники, выскочки и карьеристы, если бы на протяжении этого времени они изводили революционеров — сажали бы их в тюрьмы, отправляли на каторгу, вешали или без суда отстреливали с помощью убийц, то кто стал бы заниматься организаторской работой, кто продумал бы стратегию и тактику вооруженной борьбы и восстания, кто, в конце концов, осуществил бы его? Если бы я в 1883 году не привел в исполнение приговор, вынесенный «Народной волей» жандармскому подполковнику Судейкину, этому изощренному гению охранки, то революция не состоялась бы. Потому что Судейкин, будучи человеком болезненно честолюбивым, амбициозным и не стеснявшимся в выборе средств для достижения своих целей, не оставил бы никого из активных революционеров в живых или, во всяком случае, полностью нейтрализовал бы их подрывную деятельность. Георгий Порфирьевич, да будет вам известно, милостивый государь, в своем маниакальном стремлении выслужиться и достичь государственных высот, уж будьте покойны, извел бы всех более или менее активных вольнодумцев до корней, и ни одна революционная сволочь, извините, за столь неприличный тон, не потревожила бы более покой самодержавия. К тому, собственно, все и шло в начале восьмидесятых, отмеченных рядом крупных успехов Департамента полиции. Кружок громился за кружком, типография за типографией, арестовывались видные члены организации, и когда после ареста Веры Николаевны Фигнер я взял руководство «Народной волей» на себя, большинство самых авторитетных членов партии уже были схвачены кровожадною рукой Судейкина.

Посему я и решил уничтожить эту чудовищную опухоль. Я хитро и умно втерся в доверие к Судейкину, чтобы знать его планы, чтобы вовремя выведывать все сведения о его ходах и упреждать их. Со своей стороны я обещал предоставлять ему кое-какую информацию об организации, и действительно делал это, но давал лишь второстепенную, необязательную и порою ложную. У нас были большие творческие планы. К тому же мы подружились на почве особенного отношения к дамам. У нас с ним оказались сходные интимные интересы — мы оба питали слабость к незрелым малолеткам и иногда оказывали в этом смысле друг другу определенные услуги. У меня, например, имелось в свободном пользовании несколько конспиративных квартир, и я нередко предоставлял их Судейкину в безраздельное владение. Надобно известить вас, милостивый государь, что этот примерный семьянин был непревзойденным сластолюбцем и, постоянно имея в своем распоряжении колоссальные денежные средства, мог и умел совращать самых блестящих женщин света; вместе с тем, он не гнушался уличными девками, и его изощренному распутству не было предела.

Специально для свершения акта революционного возмездия я под фамилией Яблонского снял на Невском квартиру, куда мы с Судейкиным некоторое время водили девочек. 16 декабря я попросил его придти туда для обсуждения кое-каких деловых вопросов.

К его приходу все было заранее готово.

Конашевич и Стародворский, состоявшие со мною в заговоре, заранее купили в железных рядах на Невском ломы и с помощью слесаря укоротили их, обрубив заостренные концы. У меня был приготовлен револьвер.

План составился такой: Конашевич и Стародворский прячутся в квартире, я принимаю вошедшего Судейкина, занимаю его разговором, отвлекаю, затем, улучив момент, стреляю; в случае каких бы то ни было осложнений на помощь приходят Конашевич и Стародворский. Труп оставляем в квартире, сами немедленно покидаем место казни.

Спланировано все было идеально, однако, как часто случается в подобных делах, заранее разработанные схемы пришлось по ходу дела поправлять.