Русский Север – прародина индославов

Нет ничего невероятного в том, что и до ледникового периода те или иные породы человекоподобных существ, пользовавшихся эолитами, встречались с огнем, возникавшим, например, от грозы. Может даже быть, что отдельные породы умели поддерживать некоторое время этот случайный огонь, подбрасывая в него куски дерева. Но пока кругом было тепло, — огонь не представлял такой насущной, жизненной необходимости, каким он явился для тех человекоподобных, которые оказались как бы пойманными в ловушку между двумя областями льдов. Исключительно только те из них, которые постепенно научились не только поддерживать случайно возникший огонь, но сами разводить и сохранять его, только они имели возможность не погибнуть в борьбе за жизнь. Огонь давал тепло, свет, защиту от врагов; он же помогал обращать пищу в более легко съедобную. Прячась от зимних стуж в пещерах, освещаемых и согреваемых огнем, отбивая и защищая огнем же эти пещеры от пещерных медведей и других врагов, боролся этот созидающийся человек со всей природой и вышел победителем.

Рис. 11. Скелет мамонта

Рис. 12. Чучело мамонта (Elephas primigenius) в Зоологическом музее Академии наук в Санкт-Петербурге. Чучело представляет мамонта в том положении, в котором он был найден

Огонь разводился нелегко, его вряд ли умел разводить каждый, это было умение, которым обладали лишь наиболее даровитые натуры. Разведенный огонь надо было тщательно беречь и сохранять. И вот огонь еще более, чем охота, содействовал развитию общественности. Вокруг огня объединялись семьи, в его поддержке одинаково были заинтересованы все члены общества. Отдельный индивидуум, одинокий человек легко и быстро погибал, если он не держался общества своих. Для каждого порознь борьба за жизнь была при наличных условиях совершенно непосильна, и это естественно развивало чувство солидарности, взаимопомощи и общественности, как единственную возможность существовать. Развитие человеческой речи приобретало при этом величайшее значение.

Мне кажется, что тяжелые условия жизни в суровом климате гораздо естественнее вызвали в предках человека появление жизненно необходимых, новых, прогрессивных приспособлений тела и души, чем могла бы их вызвать жизнь среди роскошной и богатой природы благодатных жарких стран. Это одно уже должно было бы склонить нас искать родину человечества не в жарких, а в холодных странах. Ведь современные нам дикари, живущие в жарких странах, являют нам наглядный пример отсутствия всякого прогрессивного развития, если развитие это не вызывается необходимостью. Природные жители Тасмании[11], во время открытия Австралии европейцами, стояли еще на уровне культурного развития человека каменного века. Некоторые племена, живущие на маленьких коралловых островах Великого океана, даже утратили умение пользоваться огнем, так как огонь не является для них жизненно необходимым.

В настоящее время даже многие из тех ученых, которые все еще склонны искать родину человечества где-нибудь на юге, например, в Южной Азии, все же в гипотезах своих уже начинают указывать, что местные охлаждения климата, местные, временно наступившие периоды холодного климата были побудительной причиною для образования настоящего человека.

Тот факт, что человек, в отличие от человекообразных обезьян, не покрыт сплошным волосяным покровом, а почти голый — тоже нередко приводят в качестве подтверждения гипотезы о происхождении человека из какой-то теплой или даже жаркой древней родины, где волосяной покров ему не был нужен. Этого взгляда, между прочим, держался и Ч. Дарвин. Но даже косные и обыкновенно научно отсталые антидарвинисты уже давно указывали, и совершенно справедливо, на то, что современные человекообразные обезьяны живут в самых знойных частях Африки и Азии и тем не менее покрыты густым покровом волос. Почему же человек должен был стать голым? Видимо, была какая-то совершенно иная причина, вызвавшая у предков человека постепенную потерю волосяного покрова. И если приходится сознаться, что мы и до сих пор еще не можем с уверенностью сказать, как у предков человека происходил этот процесс утраты волосяного покрова, то тем не менее гораздо естественнее допустить, что вышеприведенные тяжелые условия жизни среди холода и непогоды оказали свое влияние и в этом направлении.

Жизнь в холодной местности вызывает у животных как раз наоборот — появление густой шерсти, теплого меха, толстого слоя подкожного жира и тому подобных приспособлений для защиты от холода. Но у существ, доразвившихся до искусственных средств защиты от вредных воздействий природы, дело могло пойти и совсем иначе. В борьбе с холодом люди пользовались огнем, они прятались в пещеры, они, наконец, принуждены были кутаться в звериные шкуры. Холод заставил людей защищать тепло своего тела одеждой, одежда эта носилась, конечно, бессменно. И вот вынужденное пользование одеждой гораздо естественнее делало волосяной покров тела ненужным. Постепенная утрата его могла даже быть при этих условиях очень полезной, так как она избавляла людей от множества накожных паразитов.