Русский щит

Лето шесть тысяч семьсот восемьдесят третье[79] было отмечено тревожными знамениями, великими пожарами и неожиданными смертями. Будто сам дьявол ополчился на Русскую землю, ужасая людей непознаваемыми делами.

Летописцы не успевали записывать известия о несчастьях и смертях.

Мая в третий день случилось дивное знамение в солнце. Огородилось солнце кругами – синими, зелеными, желтыми, багряными и червлеными, а посередине кругов – крест.

Того же лета был гром страшен, убило молнией во Владимире дьякона на обедне в соборной церкви Богородицы, а люди со страха все попадали на землю.

По зимнему времени луна погибла без остатка, а потом явилась вновь багровая, как в крови.

В лесу под Муромом убили медведя о трех ногах, а голова у медведя плешивая, будто костяная.

В Новгороде невесть из-за чего загорелись избы возле Немецкого двора, и погорело все от Торга до Словенского конца, и сгорело семь церквей деревянных да четыре каменных, а пятая каменная немецкая от копоти стала черной.

Того же лета погорел град Тверь весь без остатка, только едина церковь божьей заступой невредима бысть среди огня.

В полдень отпала стена у новгородской Святой Софии, распалась каменьем в ту сторону, что обращена к Неревскому концу.

Преставился епископ владимирский Серапион, учителен зело в божественном писании. Сидел Серапион на владимирской епископии токмо единый год, телом здрав был…

Страшно было все это. Люди не знали, что и думать. Неужто бог отвернулся от многострадальной Русской земли?

Среди многих несчастий не показалась удивительной даже неожиданная кончина великого князя Василия Ярославича, сорока лет от роду, на шестом году великого княженья. Схоронили Василия в родной Костроме, в церкви святого Федора.

Шел январь, а зима была от сотворения мира шесть тысяч семьсот восемьдесят четвертая.[80]

В Кострому на похороны великого князя собрались Борис Василькович Ростовский, Глеб Василькович Белозерский, Михаил Иванович Стародубский, Федор Ростиславич Ярославский и прочие князья. После поминального пира, посовещавшись недолгое время, князья решили отдать великое княженье Дмитрию Переяславскому, сыну Александра Ярославича Невского. Соперников у Дмитрия не оказалось.

А вскоре приехали послы из Новгорода, чтобы позвать нового великого князя на новгородский стол.

Так вдруг свершилось, до обидного легко и просто, все, о чем долгие годы мечтал, чего добивался мечом и неустанными трудами Дмитрий.

Кончилось время князя Дмитрия, сына Невского, переяславского витязя, удачливого полководца и дерзкого соперника великих князей Ярославичей. Начиналось время великого князя владимирского Дмитрия Александровича.

Каким-то оно будет, его время?

Глава 12 Великокняжеские заботы

1

Стольный Владимир был многоликим городом. С юга, со стороны Муромской дороги, город поднимался над пойменными лугами реки Клязьмы как могучий и грозный исполин.

Слева от города, на холме, хорошо видном из-за реки, покойно и величаво стоял древний Вознесенский монастырь, отгородившийся от мирских соблазнов дубовыми стенами. Просторное Раменское поле, обтекая монастырский холм, вплотную подходило к валам и стенам Нового города.

У берега Клязьмы крепостная стена Нового города неожиданно спускалась в овраг, к Волжским воротам, а затем снова взбегала на кручу, приоткрывая взгляду дома богатых горожан, стоявшие среди яблоневых садов по склонам оврага. А еще выше поднимались княжеские дворы, нарядные храмы Спаса и Георгия, причудливые кровли боярских теремов. Только здесь, через Муромский спуск, город позволял заглянуть внутрь себя, потому что дальше каменная стена Детинца, протянувшаяся по гребню речного обрыва, скрывала постройки Среднего города. Только белокаменные громады Успенского, Дмитриевского и Рождественского соборов высились над стеной Детинца. В ясные солнечные дни блеск золоченых куполов был виден за десятки верст. А над деревянной стеной Ветчаного города, примыкавшего к Среднему городу справа, только кое-где виднелись верхи посадских церквушек.

Поэтому со стороны Клязьмы казалось, что весь город наполнен пышными хоромами и величественными соборами, утопает в садах и нежится в богатстве.

Для путника, приближавшегося к Владимиру с запада, по Дмитровской дороге, город начинался с величественных Золотых ворот, белокаменного чуда, равного которому не было на Руси.

За гигантской торжественной аркой Золотых ворот дорога переходила в городскую улицу, перерезавшую из конца в конец боярский Новый город. Она тянулась мимо старых княжеских дворцов, выстроенных еще при Юрии Долгоруком и Андрее Боголюбском, мимо боярских теремов с высокими кровлями и резными крылечками, мимо деревянной церкви Пятницы – к Торговым воротам Среднего города.

Через эти внутренние ворота путник попадал на торговую площадь, в самый центр столицы.