Русский щит

Новгородская земля только-только осталась позади, а князь Дмитрий уже думал о будущих боях. «Нет, за Варяжское море мне плыть ни к чему! — рассуждал он. — Правитель силен поддержкой верных людей, а все мои верные люди — на Руси. Их же много, моих верных людей! Как мог я забыть о них, поддавшись малодушию?! В Пскове — друг душевный и родственник князь Довмонт. В Переяславле — старый воевода Иван с ратниками. Даже в Новгороде, гнезде осином, есть годами проверенные многие доброхоты. А дружина моя, жизнь готовая отдать за своего князя? А горожане переяславские, готовые принять меня и поддержать в любую тяжкую годину?.. Нет, великий князь Дмитрий Александрович не одинок. Пусть новгородские власти думают, что сбежал за море, пусть! Пусть торжествует князь Андрей избавленье от соперника! Радость их будет недолгой. Великий князь возвратится, берегитесь!»

…У развилки дорог Дмитрий Александрович неожиданно приказал заворачивать не к Варяжскому морю, а в другую сторону — к Чудскому озеру. Боярин Антоний, опять понявший на лету замысел своего господина, одобрительно сказал:

— Верно решил, княже! За морем нам делать нечего.

А спустя малое время Антоний подал совет, показавшийся великому князю единственно разумным. Боярин предложил:

— Надо бы недельку-другую в глухом месте переждать. Пусть в Новгороде успокоятся, отошлют в Переяславль заклад твой, дочерей твоих да бояр с семьями. Руки у нас будут тогда развязаны. А тем временем с князем Довмонтом сговоримся, новгородских доброхотов о новостях расспросим, воеводу Ивана Федоровича предупредим, чтоб ждал в Переяславль да готовился. Ну, да все это я быстренько сделаю, если дозволишь, княже.

И засмеялся, снова вполне довольный собой и своим князем…

5

Переяславцы остановились в лесной деревушке верстах в пяти от Наровы, на датском берегу. Местных жителей-чудинов заперли в избе, приставили караульных: чтоб никто раньше времени не мог известить о великокняжеском стане ни новгородскую пограничную стражу, ни раковорские городские власти. Заботясь о тайности, замели следы саней еловыми лапами, а поперек лесной дороги, по которой прошел к деревушке обоз, свалили несколько деревьев. За завалом в укромном месте притаилась переяславская сторожевая застава. Другие заставы перегородили тропинки, сбегавшие к реке.

В лесной глухомани Дмитрий Александрович почувствовал себя в полной безопасности и ждал, когда вернутся посланные в Новгород и Псков люди боярина Антония. Новгородским лазутчикам, заранее посланным в Магольм, Раковор, Колывань и даже в заморский город Або, что стоит на устье речки Аура-Йоки в сумьской земле, и в голову не пришло, что великий князь был совсем рядом, у наровского рубежа!

Где-то далеко кипели страсти, спешили гонцы с тайными грамотами, воеводы водили по дорогам конные дружины и пешие ополченья, а здесь, в лесной деревушке, стояла тишина. С февралем пришла ясная солнечная погода. Ослепительно блестел снег на еловых лапах. Над плоскими крышами чудских изб поднимались столбы белого дыма. Дружинники отдыхали после тяжелого похода, отсыпались в тепле, неторопливо прогуливались по утоптанным дорожкам, которые вились между сугробами. Лошади хрустели сеном у жердевых коновязей. Сена было вдоволь: и невелика будто бы чудинская деревушка, всего дворов восемь, а корма наготовлено на целый конный полк. И хлеба было вволю в закромах, и солонины в бочках, и квашеной капусты. В переяславских деревнях жили беднее. Рачительный Лаврентий Языкович даже огорчался, глядя на бесхозное мужицкое добро:

— Без господина живут чудины эти… Какая польза от них? Тиуна бы сюда расторопного! А то зажирели здешние мужики без оброков…

Однажды караульные привели от реки человека. Неизвестный — рослый, кряжистый мужик в лохматой заячьей шапке, надвинутой на брови, — спокойно стоял у крыльца избы, где находился Дмитрий Александрович. Стоял и улыбался, встречая недоверчивые, настороженные взгляды дружинников.

На крыльцо выбежал десятник, крикнул:

— Ведите его в избу! Сам Дмитрий Александрович пожелал с ним говорить!

Дружинники сорвали с человека полушубок, шапку, широкий кожаный пояс с ножом-тесаком и, крепко взяв под локотки, потащили в избу.

Дмитрий глянул на вошедших и заулыбался — удивленно и обрадованно:

— Акимка?!

— Я, княже. Не гневайся, что Прохор Иванович сам к тебе не пришел. Нынче Прохор в Копорье, в близких друзьях у копорского наместника Гаврилы Кияниновича. Передать велел, что в Копорье от него больше пользы предвидится. А вести через меня пересылает…