Русский щит

Падали на землю удальцы-нукеры, прикрывавшие своего господина. Вместо павших в сечу кидались другие и тоже погибали, оплачивая кровью каждую сажень пути.

Светлая гладь Оки, за которой чудилось спасенье, все же приближалась.

Дмитрий Александрович видел бегство Алгуя, но помешать не мог. Слишком далеко стояли от места прорыва русские запасные дружины.

С последним десятком нукеров Алгуй вырвался на берег и бросился в воду.

Быстрое теченье полноводной Оки закружило всадников. Они начали тонуть, захлебываясь в водоворотах. Однако арабский скакун, гордость ханской конюшни, перенес салтана Алгуя через Оку.

Алгуй выехал на пологий правый берег, погрозил кулаком в сторону русского войска и неторопливой трусцой двинулся к недалекому лесу. «Как побитый волк…» — подумал Дмитрий Александрович, провожая глазами неудачливого ханского сына.

А тем временем русские дружинники и пешие ополченцы добивали у обрыва остатки ордынского войска.

Ордынцы погибали молча, обреченно. Привыкнув не щадить противников, они и сами не просили пощады…

Два дня великий князь Дмитрий Александрович с переяславской дружиной и владимирским ополченьем стоял на лугах у Оки. Воины собирали брошенное оружие, ловили и сгоняли в табуны татарских коней. Воеводы пересчитывали павших.

Победа далась малой кровью. На каждого погибшего русского ратника приходилось по пять и более ордынцев. А сколько было перебито ордынских всадников из летучих загонов, которые нагоняла и беспощадно истребляла конница Даниила Московского и Михаила Тверского, — и пересчитать было невозможно. Ордынцев, пытавшихся спастись поодиночке, добивали мужики в деревнях, звероловы и бортники в лесах, купцы и богомольцы-странники на дорогах. Казалось, сама земля поднялась на насильников, и не было им пощады нигде!

Князь Андрей, узнав о сражении, поспешно отступил в Нижний Новгород и заперся за крепостными стенами. А его бояре, заранее присланные в лагерь Алгуя, разделили горькую участь ордынцев. Великий князь приказал утопить их в Оке, напутствовав грозно:

— Позорная смерть найдет всякого, Орду наводящего на родную землю!

Очевидцы разнесли пророческие слова великого князя по селам и деревням, по городам и торным дорогам…

Это была победа — громкая, сокрушительная, устрашающая противников великого князя. На Руси не осталось больше владетелей, которые решились бы открыто соперничать с Дмитрием Александровичем. Прав оказался Антоний, заметивший после битвы:

— Били-то мы ордынцев, а заставим призадуматься и кое-кого из своих недругов!

Посольство с завереньями в дружбе прислал Великий Новгород.

Притихли удельные князья. Против великого князя Дмитрия одна у них была надежда — на Орду, а после разгрома салтана Алгуя вера во всемогущество ордынцев ослабла.

Дмитрий Борисович Ростовский и брат его Константин Углицкий попробовали было съездить на поклон в Орду, но вернулись огорченными. Ничего не мог пообещать им хан. Связала его руки вражда с темником Ногаем, не до русских дел было хану. Ростовским князьям оставалось подлаживаться к сильному.

А сильным был на Руси великий князь Дмитрий Александрович!

Дмитрий Борисович зачастил во Владимир с подарками, с дружескими посланиями. И умилостивил-таки великого князя, обошел его подозрительность угодливой готовностью к подчиненью. На зиму сыграли свадьбу великокняжеского сына Ивана с ростовской княжной.

Не слишком верил Дмитрий Александрович добросердечию ростовских владетелей, но понимал, что ссориться с ними — не время…

Одно радовало Дмитрия Александровича: никто из князей не искал больше через его голову великое княженье, не оспаривал старейшинства. Пусть он еще не самовластец, но все ж таки из русских князей — первый! Немало, кажется, достигнуто. Но сколько еще предстоит сделать?!

3

Дмитрию Александровичу шел пятый десяток. Не было уже безрассудной отваги и удачливого нетерпенья, которые порой дарят молодым неожиданные победы. Их заменила спокойная уверенность, мудрая опытность, расчетливая трезвость поступков и мыслей. Осталась вера в конечный успех великих замыслов. Казалось, еще немного, и исполнится мечта жизни: собранная воедино Русь опрокинет ордынское чудище!

Уходили из жизни старые соратники Дмитрия Александровича.

В переяславской вотчине тихо преставился воевода Иван Федорович, сам не помнивший, сколько ему лет, — и с царем Батыгой сражался воевода в горестную пору нашествия, и на немцев ходил с князем Александром Ярославичем Невским.

В лесной деревеньке на речке Воре убили смерды тиуна Лаврентия Языковича. Жаден стал тиун на старости лет до неразумного, теснил мужиков, как только мог, и вот — расплата. Великий князь приказал учинить строгий розыск. Мужиков нещадно били батогами, держали в земляной тюрьме-порубе, но виновного так и не нашли.

Грозовой осенней ночью потонул на озере Шлино новгородский купец Прохор Иванович. Безутешный Акимка привез эту весть во Владимир.