Русский щит

Но старик смотрел на татарского начальника с ненавистью. Его исхлестали плетьми, искололи саблями, но он так и умер молча…

Сотнику принесли кривой кинжал с рукояткой, осыпанной драгоценными камнями. Хори-Бух внимательно осмотрел оружие. Да, это был очень дорогой клинок, индийской работы. Такому знатоку, как сотник Хори-Бух, достаточно было одного взгляда, чтобы определить, что кинжал изготовили искусные мастера Лахора или Пешавара. В Индию еще при жизни великого хана Чингиса ходили тумены его воинов и привезли богатейшую добычу. Такой кинжал мог принадлежать только хану. Или особо отличившемуся нукеру, доверенному гонцу.

Хори-Бух спросил:

— Сколько руситских воинов было в крепости?

— Меньше трех десятков. Только старики и безусые юноши…

— Значит, крепкие воины ушли куда-то из крепости, — решил Хори-Бух. — Мы подождем. Воины должны вернуться!

Татары поставили юрты на поляне. Дозорные ушли на лесную дорогу, которая вела к Москве-реке. В кустах стояли оседланные кони. Воины лежали рядом на войлочных подстилках, готовые сесть в седла по первому сигналу. Сотник Хори-Бух умел устраивать засады и умел ждать: если нужно, он будет стоять здесь много дней.

Может быть, ратники Ивана Федоровича и Милона попали бы в засаду, но едкий запах гари предупредил об опасности. Ватага остановилась, изготовилась к бою. Милон и Елифан сошли с дороги, окольным путем, через овраги и частый ельник, подобрались к городищу. И увидели обугленные стены и татарские юрты на поляне. Засада!

На войне обнаруженная засада — это уже не засада, а западня для тех, кто ее устроил. Эту простую истину вспомнил Хори-Бух, когда из леса выбежали руситские воины и набросились на его людей. Кони, напуганные криками и лязгом оружия, разбежались по лесу. А в пешем строю его воины бьются плохо, Хори-Бух это знал. Утопая в сугробах, он побежал в глубь леса, подальше от поляны.

Шум боя остался позади.

Хори-Бух, продравшись через кусты, вышел на тропинку. Может, и на этот раз удача не изменила ему? Может, тропа выведет его навстречу передовым разъездам тумена хана Бури, который отсюда не дальше чем на день пути?

Но бог войны отвернулся от сотника, бросившего своих воинов. Тропу стерегла глубокая волчья яма. Хори-Бух ступил на тонкий настил из хвороста, припорошенный снегом, и провалился вниз. Острый осиновый кол, вколоченный в дно ямы, пронзил его. Он умер, так и не поняв, что с ним случилось…

4

Хороший конь может скакать без отдыха двенадцать часов. Сколько ни понукай его, дальше он не поедет. Кто не знает предела сил коня, не должен садиться в седло. Так и полководец, не понимающий предела силы войска, не должен возглавлять поход. Так учит закон великого Чингисхана — яса.

Батухан видел, что к весне силы войска были уже на исходе. Покинуть лесную страну руситов и отступить в степи — иного решения не было. Но как отступать?

Мудрый полководец Субудай советовал отходить большими ратями, чтобы воины и обозы были в безопасности. «Руситы не похожи на другие народы, — убеждал Субудай. — Они не сложили оружие даже после того, как разрушены их крепости и убит самый большой их князь! Опасно отходить в стороны от проезжих дорог, посылать летучие загоны в леса. Многих воинов недосчитаются тумены, а потери и так велики…»

Но все жаждали новой добычи: темники и тысячники, сотники и простые воины. А ее можно было найти только на новых дорогах, в других городах и селениях этой страны, в лесах, где села и деревни не разорены. И ханы решили идти облавой, раскинув, как невод, свои поредевшие сотни. И уже прибегали гонцы с недобрыми вестями: бесследно исчезают воины в руситских лесах.

Теперь, спустя месяц после начала облавы, Батухан горько пожалел, что не послушался мудрого совета, уступил настояниям ханов. Поредели тумены, устали кони, а до степи было еще далеко.

Свои собственные тумены Батухан собрал в кулак и повел к Смоленску, богатому русскому городу, стоявшему в верховьях Днепра. Сотники и десятники торопили воинов:

— В Смоленске каждый получит шубу и серебряные чаши. Молодые пленницы будут усладой их шатров, когда степные ветры освежат лица и наполнят здоровьем грудь. Руситы напуганы славными победами Батухана. Они не осмелятся сопротивляться.

В начале апреля передовые сотни подошли к Смоленску.

Началась оттепель. Болота вокруг города подтаяли. Хрупкий весенний лед ломался под копытами коней.

Юртджи, искатели дорог, долго кружились у опушки леса. Несколько смельчаков, пытавшихся проехать напрямик, утонули в болоте. Смоленск казался недосягаемым.

У костров пытали пленных, доискиваясь безопасного пути. Руситы умирали, не выдавая дорогу к родному городу. Только на вторые сутки местный бортник, не выдержав страшных мук, указал тропу через Долгомостьевское болото.

Растянувшись длинной лентой, конница Батухана двинулась к Смоленску.

Но у края болота, на поле перед Молоховскими воротами, стояли в боевом строю смоленские полки. Татары не могли использовать своего численного превосходства: по тропе среди болота ехали в ряд только десять всадников и только первый десяток мог сражаться.