Русский Шерлок Холмс. История русской полиции

Потом-то многие «либералы» прозреют – кто еще до Октября, столкнувшись с диким разгулом уголовщины, кто позже, уныло жуя сухую корочку в эмиграции. Яркий пример – один из самых знаменитых писателей-юмористов царских времен Аркадий Аверченко. До революции он, как мог, высмеивал в своих рассказах всю и всяческую полицию, а вот в эмиграции писал уже совершенно другое, вспоминая городовых с ностальгическим умилением, чуть ли не со слезами на глазах…

Еще один пример. В эмиграции любительский театральный кружок, состоявший в основном из интеллигенции, поставил спектакль из прежней, безвозвратно ушедшей жизни. Когда на сцене появились городовой и пристав в полной форме, зал грянул такими аплодисментами, каких, пожалуй, не каждый раз удостаивался на партийных съездах и товарищ Брежнев…

Поздно спохватились, корявые, раньше надо было думать…

Когда тюрьмы и каторги опустели, оказавшиеся на свободе матерые (да и не особенно матерые) уголовники отчего-то, хоть и видели прекрасно вставшую над Россией зарю свободы, и не подумали исправляться.

Наоборот. Узрев полное отсутствие любой полиции, они ринулись работать по прежней специальности, в первую очередь в столицы, вообще в крупные города, где и добычи было побольше, и затеряться легче. Кривая преступности взмыла вверх, как ракета. Цифры я приводил.

До сих пор можно порой там и сям услышать (или прочитать в газетах и интернете) стоны о злодейски свергнутом большевиками «законном» (на самом деле абсолютно незаконном) Временном правительстве. Я бы предложил этаким вот печальникам как следует обдумать и представить сложившуюся ситуацию. Абсолютно все уголовники России пребывают на свободе. Грабят, воруют, убивают, насилуют, устраивают налеты на квартиры средь бела дня, а противостоять им просто некому. Вообще. Вот и представьте, господа печальники, собственную жизнь в таких условиях…

Главное управление по делам милиции Временного правительства ничему не могло помочь и ни на что не могло повлиять, хотя бы оттого, что у его сотрудников на местах не было ни малейшей профессиональной подготовки. Кое-какой порядок на улицах поддерживали созданные большевиками отряды рабочей милиции. Но, во-первых, они не занимались розыском и поимкой преступников, опять-таки не обладая должной подготовкой, а во-вторых, Временное правительство, усматривая в этих отрядах угрозу для себя, старалось их разоружить и распустить, где только удавалось (а удавалось не везде).

Короче говоря, Временное правительство, развалив все, что только возможно, оказалось в унылой ситуации – оно контролировало разве что свою резиденцию, Зимний дворец. Пришли большевики – единственная в тех условиях политическая сила, решившаяся действовать энергично и жестко, – и скинули «Временных» так легко, словно бродячую собаку ногой пнули.

Небольшое отступление от главной темы нашего повествования. До сих пор иные с видом первооткрывателей любят кричать, что не было никакой Октябрьской революции. Не было! Был Октябрьский переворот!

Открыли Америку, что называется… За более поздние времена не ручаюсь, но еще в 1957 году выходили книги, написанные с самых что ни на есть коммунистических позиций, где Октябрьскую революцию как раз без особого стеснения называли «переворотом». Это слово частенько употреблялось в большевистской печати и в первые годы после Октября.

Все логично. Революция – это процесс, в котором участвуют широкие народные массы. В феврале семнадцатого это имело место, а потому те события вполне можно именовать «революцией». В октябре семнадцатого случился именно что переворот – акция, произведенная относительно небольшим количеством людей. Ну да, не было никакого штурма Зимнего, а кто спорит? Большевистские солдаты, матросы и рабочие помаленьку просачивались во дворец через многочисленные задние двери, которые никто не охранял по причине ничтожно малого числа защитников Зимнего. А когда большевиков набралось гораздо больше, чем юнкеров и девиц из женского батальона, они без особых хлопот разоружили защитников, прошли к кабинету, где, постукивая зубами от страха, сидели члены Временного правительства, и как-то даже скучно и буднично объявили, что все арестованы. Керенский к тому времени сумел сбежать. Правда, переоделся он матросом, а не в женское платье. Что интересно, первыми слух о том, что Керенский бежал, переодевшись сестрой милосердия, пустили не большевики, а белогвардейцы, люто ненавидевшие Керенского в первую очередь за то, что он проделал с армией.

К чему это я? Да к тому, что все это, и слово «переворот», и позорное бегство Керенского, и обстоятельства взятия Зимнего, как раз и свидетельствуют о совершеннейшем ничтожестве и крахе Временного правительства, защитников у которого отыскалась лишь жалкая кучка.