Русский шпион-инопланетянин (СИ)

- Мейра? Терапевт, никакой. Моше чисто для приличия, чтобы она его не завидовала, протолкнул её "девичью" диссертацию. Девица ей одна писала.

Она хорошая, еврейская мама и супруга. Для чего ей надо, быть нормальным доктором?

Сам маленький Моня никогда не ходил гулять с мальчишками футбол во дворе. Когда пришедшая в гости тётя Фира однажды спросила, почему он не идет на улицу, играть с ребятами, то шестилетний Моня ответил:

- Зачем? Драть сандалики, и ходить в драных? Ждать пока мама не купит новые? Ей это надо? Пойду, почитаю букварь, когда-нибудь мне тоже придется кормить семью.

Он САМ в пять лет попросил маму отвести его на скрипку! И честно отбарабанил весь курс музыкальной школы. Не бросил и не расстроился, когда ему сказали, что гением и лауреатом он никогда не станет.

"Ничего страшного! По крайней мере, я смогу сыграть для коллег, во время чествования меня на юбилее!" - спокойно сказал семилетний Моня.

В двенадцать лет сын попенял папе, что у него очень неудобная специализация.

- Детям не принято смотреть на женские гениталии. А то я мог бы временами Вам ассистировать. Для адаптации к крови и человеческому телу. Я пойду в медицину! - заявил мудрый, маленький Соломон.

Снял отцу, растерянно ищущему очки, предмет поисков со лба, одел на нос и продолжил:

- Папа! Я Вас умоляю! Почему Вы так смотрите, как удивленный? Мой отец светило медицины, а я пойду учиться на юриста? Я идиёт? Идите, собирайте маме, и мы поедем в гости к Марку Иосифовичу. Ректору мединститута. На посмотреть, действительно ли их дочь Ривка, так страшна, как мне показалось в восемь лет. Возможно, я был не прав.

Ну, сам понимаешь, в институт Моня поступил, с блеском. Профессор Зельтен, сидящий в приемной комиссии, шепнул находящейся по соседству Раисе Львовне:

- За мальчика так хорошо говорили солидные люди... я уважаю его папу... Готов был поставить балл ничего не слушая... Зачем коллеги беспокоили воздух? За него можно было совсем молчать. Он знает всего больше меня!

Закончил Моня с красным дипломом. Женился на втором курсе, на Ривке. Они, таки-да, любили друг друга.

Соломон выбрал специализацию "хирургия" и был очень подающим надежды. Правда поначалу не мог до конца определиться и малость метался. Начинал, по-моему, лучистым хирургом, в кардиологии точно был, оториноларингологом подвязался. Всяких курсов переквалификации, повышения квалификации уйму закончил... Потом у супруги рак головного мозга обнаружили и он чуть в онкологию не ушел. Она бы выжила, но пожертвовала собой ради ребенка. Долго не могла забеременеть, а тут на тебе. В общем, лечиться она отказалась, беременность отходила, родила, а потом было уже поздно. Зато ребенку жизнь дала, успела. И назвала его сама - Моисеем. В честь деда, Мониного отца. Делали всё, что только могли, но, увы, не спасли. Умерла Ривка. Док, как-то сломался тогда, замкнулся в себе. Потом уехал в Америку, маленький Мойша у деда на попечении остался.

Моня в Штатах ещё малость поучился, в этот раз на уже пластического хирурга. Поработал некоторое время, причем моментально приобрел там очень солидную практику. Это потому, что он художник от Бога. Когда Моня в пятнадцать лет бросил изостудию, ради будущей медицины, Арон Яковлевич, их руководитель, плакал и ходил к маме уговаривать. "Мейра! Сделай что-нибудь! Твой сын лишает меня славы первого учителя народного художника СССР!". Прости, Чиф, я отвлеклась! Короче, в Америке Соломон опять бросил всё и вернулся в Россию. Забыла сказать, они в начале восьмидесятых с Одессы в Москву переехали. Папе правительство Москвы выделило четырех комнатную квартиру на Покровском валу.

В общем, начал он трудиться уже здесь, в клинике. А тогда "пластика" больша-ая роскошь была. Соответственно, блат, взятки, знакомства. И вот сидит Док на работе, время двенадцатый час ночи, за стенкой сестричка-интерн кемарит, пытается отдохнуть, пока не началось. На столе в операционной, с разрисованной мордашкой, молодая дамочка лежит. Дочка нужного человека. Соплеменница и единоверка. Короче, надо носик выправить. Он горбатенький, длинненький, а теперь ещё и кривенький. В теннис на кремлевском корте играла. Эйс, подачу на вылет, носом приняла.

Тут надо упомянуть, что к ночи Моня уже никакой был. Уставший, ушатаный в дрова. Работы невпроворот, вспомни-ка те времена, восемьдесят третий, восемьдесят четвертый год... это сейчас клиники по пластике на каждом шагу наоткрывались.

А от папы той девочки, что на столе находится, мно-ого чего зависело. Железобетонная стена, в случае надобности. Прикрыть, ой как может, недоброжелатели у всех есть. Соломону, когда он с трапа самолета сошел, с Америки прилетевши, первое, что сказали, вместо здравствуй - "а ты, что, назад вернулся?".

И действительно, еврей, с профессией, с английским, востребованный... Готовый "невозвращенец", какого рожна обратно приперся, чего в Штатах не жилось? Уж не завербованный ли?

Подошел Моня к столу, щупает пациентке нос, да работу обмозговывает. Ринопластика, если её хорошо делать, штука довольно кропотливая.