Русский штык на чужой войне

Некоторые из попавших в Эфиопию белогвардейцев были довольно известными людьми, например, вышеупомянутый писатель Павел Булыгин, ранее служивший начальником личной охраны вдовствующей императрицы Марии Федоровны, матери Николая II.

В 1919 г. он служил у Колчака, вместе со следователем по особо важным делам Соколовым участвовал в расследовании убийства царской семьи.

В Эфиопии Булыгин в 1924 г. устроился военным инструктором, высоко ценимым в местной армии[265]. На заработанные деньги приобрел кофейную плантацию. Одновременно по 1934 г. продолжал работать военным инструктором, пока не уехал в Парагвай, там основал старообрядческую общину, где и скончался[266].

Главной причиной его переезда из африканской глуши в глушь южноамериканскую стала характерная особенность многих белоэмигрантов – грызня из-за привилегий[267].

И это проявлялось не только в Китае и во Франции, где проживали десятки и сотни тысяч русских беженцев, но и даже в Эфиопии, в которой русских было во много раз меньше и где практически все они были безбедно устроены.

Примечательно, что даже у их благодетеля Бабичева, благодаря которому многие русские беженцы обрели здесь второй дом, отношения с ними складывались сложно. Одной из причин этого стало то, что своей неоднократной женитьбой на эфиопках из собственной прислуги Бабичев раз и навсегда отрезал себе путь в русские аристократические дома Эфиопии, куда его за такие поступки отказались даже пускать на порог. Это привело к его обособлению от колонии соотечественников.

Впрочем, деятельность русскоязычных в Эфиопии не ограничивалась одним лишь военным делом. Кое-кто из «тунеядцев», о которых говорил Ниалло Азиз, подобно Бабичеву, стали заниматься здесь бизнесом. Так, Ханефи Магомет Оглу, партнер по бизнесу Сенигова, кавказец из России, купил в Эфиопии целый ряд коммерческих предприятий, хлопковые плантации в провинции Сидамо и несколько доходных домов в столице Аддис-Абебе, а также особо важное предприятие по выработке древесного угля, который шел на нужды местной железной дороги.

Сам же Сенигов в 1921 г., как человек «левых» убеждений, обрадовавшись революции, выехал на историческую Родину, чтобы «связать» Эфиопию с Россией, но, приехав туда, писал, что «бедствует»[268].

Часть из живших здесь русскоязычных офицеров оставалась служить в эфиопской армии во время новой войны с Италией 1935–1936 гг. Так, участвовали в боях против итальянцев сын эфиопского генерал-майора Бабичева капитаны М. Бабичев и В. Дитерихс, родственник известного одноименного белогвардейского генерала. Большую роль в создании вооруженных сил Эфиопии сыграл полковник авиации Ф.Е. Коновалов, военный советник в этой стране, который фактически зародил и развил ВВС эфиопов, и многие другие. Так, Георгий Николаевич Турчанинов организовал при нападении итальянцев эфиопскую стрелковую бригаду, принявшую активное участие в войне.

И хотя участие русских в этой войне носило не такой массовый характер, как, например, в болгарских событиях 1923 г. или во времена китайской гражданской войны, оно помогло эфиопам осознать, что в этой борьбе они не одни.

Любопытно упомянуть в этой связи, что при вступлении в Аддис-Абебу 5 мая 1936 г. передовые итальянские части первым делом разрушили русский православный храм.

Итальянское командование прекрасно знало, что во главе многих эфиопских частей стоят русские военачальники, и это стало не последней причиной, почему итальянская армия, вооруженная по последнему слову техники, в том числе и активно применявшая химическое оружие, целый год не могла справиться с нередко имевшими только копья эфиопскими солдатами.

Правда, сами итальянцы отрицали свое участие в уничтожении русского храма, утверждая, что он пострадал в те четыре дня анархии, установившейся после ухода из Аддис-Абебы эфиопских сил, когда якобы итальянцев в столице Эфиопии еще не было[269].

После поражения Эфиопии большинству белоэмигрантов и членов их семей из-за угрозы преследования пришлось отсюда уехать, в основном в Европу. Те из них, что остались в этой стране после захвата ее итальянцами, нередко принимали участие в местном Движении сопротивления.

Так, бывший военный советник негуса Турчанинов лично сражался против захватчиков в партизанском отряде эфиопов[270].

Среди русских подпольщиков особенно отметилась Мария Ганаф-Лапина. Она, мать 16 детей, которые жили вместе с ней, в 1939 г. укрывала на своей квартире троих партизан-эфиопов, которых искала итальянская полиция за покушение на итальянского главнокомандующего Грациани.

Она рисковала своей жизнью, поскольку, если бы партизан поймали у нее дома, то ее могли за это казнить. Впоследствии о поступке Марии Ганаф-Лапиной все же стало известно итальянцам. Они ее арестовали и увезли как опасную государственную преступницу в Италию. Она провела в итальянской тюрьме за свой поступок долгих четыре года, пока в 1943 г. ее не освободили войска британо-американских союзников[271].