Русский штык на чужой войне

Да, это русские! Это граждане свободной России, не захотевшие стать рабами. Это остатки армии. Они идут на пограничную службу.

Это 1921 г. Это – наши на границе, тоже там, «где апельсины зреют».

К 1 декабря последние части русской конницы разошлись по своим пограничным постам. Ехали поездами, пароходами, лодками и шли пешком.

На безлюдном скалистом берегу Новоградского моря (оказывается, есть и такое), где камень, небо и вода в осенние дни сливаются в одно серое, прилепились три дома. Один – старая разбитая мельница, другой – не то гостиница, не то мелкий приют контрабандистов, а в третьей хижине, в четырех квадратных аршинах, живут 12 русских пограничников.

Справа перед окном – пристань, качающаяся одиноко лодка. Два раза в неделю останавливается пароход, выбросит два-три человека из соседних сел и скроется вдали, как бы спеша уйти из этого царства камня и безлюдия.

«Тихая пристань»…

Торжество Орловского наступления, стремительность Кубанского отхода, Новороссийск, Крым, Таврия, Каховка и разгром Жлобы, великий крымский исход, Галлиполи – и всё яркое, шумное осталось позади, и в итоге – эта тихая пристань!

Нет, это еще не итог! Это лишь новая глава той таинственной повести, коей имя – Русская революция.

Королевство Югославия. Братушки и дружки помогают русским, выброшенным в Европу. Они рыцарски помогают остаткам армии, не ставя нас в положение бедных родственников, уповающих «на размен». Они доверили нам большое дело – охрану своих границ.

Сербы не забыли и не хотят забыть, что Великая Россия «матка» и страж славянства. В частной и официальной беседе это неизменно подчеркивается.

Пережив изгнание на Корфу (катастрофа 1915 г. – Ред.), они понимают нас не только разумом, но и сердцем.

Как прежде великая русская армия стояла на страже Сербии, грозя ее врагам, так и теперь сохраняется это преемство, когда ее остатки стоят на страже ее новых рубежей.

Нас, уходящих на границу Далмации, предупреждали, что отношение к русским здесь далеко не такое сердечное, как в старой Сербии. Об этом же здесь предупреждали нас местные русские беженцы.

Не знаю, ошибались ли предостерегавшие – внешний ли порядок и хорошие качества солдат, прошедших очистительный стаж Галлиполи сделали свое дело, но предсказания те не сбылись.

На острове Рай одна из чет была встречена всем населением и флотилиями. Весь город сбежался на пристань. Русских водили по нему. Вышел шумный искренний праздник, и много доброго вина было выпито в знак взаимной дружбы и уважения.

Со всех постов побережья пишут о полном радушии и внимании, и везде и всегда, где только соберутся пять – шесть далматинцев и русских, говорится о величии России, и слышится сердечное сочувствие нашему великому горю.

Мне пришлось с 12 солдатами после трехдневного сидения в трюме сделать сразу утомительный переход в 20 километров по горным тропинкам с вещами за спиной. Уже темнело, когда, усталые и голодные, мы дошли до горного села и просили ночлега.

При содействии местного учителя в пять минут солдаты были разведены по хатам. «Мы знаем русских!» – говорили жители, радушно принимая по два-три солдата.

Когда на утро мы двинулись дальше, я по рассказам и довольным лицам понял, что селяне приняли «братушек» как родных. После казармы и мытарств пути все почувствовали себя как бы дома, в своей деревне, в своей хате.

Правда, здесь редко предложат вам хлеб; им население бедно. Его оно покупает в городе, но зато далматинцы вино заставят вас настойчиво выпить повсюду.

Проходят дни – сегодняшний как вчерашний. Книг нет, газеты еще не дошли, но скуки пока нет.

Зимний день короток, и, когда на дворе воет ветер, монотонный шум моря и в окно бьет осенний дождь, приятно чувствовать и теперь себя в этих тесных местных комнатах и сидеть молча со своими думами у печки.

Весной будет тяжелее, день станет больше, подует теплый ветер, оживет природа, и в сердцах хлеборобов, из которых почти целиком состоит пост, поднимется тоска о земле, по родному полю. Но это еще впереди и можно ли в нынешний век загадывать за три месяца вперед!

Теперь бытие наше не похоже на Галлиполи. Там всю зиму мы жили уверенностью в возобновление борьбы, мыслями возвращаясь в Россию в составе всего корпуса. Шли усиленно занятия, много времени занимало устройство жизни и устранение физических лишений. Был спорт, театр, газеты… Люди не успевали задуматься.

Здесь свободного времени много. Нет голода. Нет развлечений. Люди остаются сами с собой.

Мы проехали почти всю Югославию, наблюдали жизнь этого молодого сильного демократического государства, где все поставлено на действительном уважении к свободе, равенству и порядку.

Забываются тернии войны, остаются плоды победы!

Горячее чувство обиды за Россию поднимается на душе, мучительно думается о ней, хочется многое понять, и, как знать, может быть, эта «тихая пристань» нужна нам, чтобы оценить, наконец, нашу Родину и по-настоящему полюбить ее.