Русский след Трампа. Директор ФБР свидетельствует

Я сидел в одиночестве в самолете, направляясь домой, пытаясь собраться с мыслями и делая то, что было бы нарушением правил, если бы я все еще являлся сотрудником ФБР. Я открыл свой чемодан и достал бутылочку «Пино Нуар», которую вез домой из Калифорнии. Я пил красное вино из бумажного стаканчика для кофе и смотрел в окно на огни страны, которую так любил. Когда мы подлетели к Вашингтону, я спросил пилотов, могу ли сесть с ними спереди, чтобы испытать посадку в аэропорту имени Рейгана так, как никогда ранее, несмотря на сотни полетов на самолетах ФБР. Я сел на откидное сиденье позади них, надел наушники и наблюдал, как двое талантливых специальных агентов-пилотов сажают самолет в последний раз со мной в качестве пассажира. Они перемещали меня по всей стране и всему миру, и теперь лишний раз жали мне руку, со слезами на глазах прощаясь.

Летя тем вечером из Калифорнии домой и потягивая красное вино, я оставался наедине со своими мыслями о том, что будет дальше. Я не планировал ничем заняться, кроме как взять какое-то время на то, чтобы понять, что делать со своей жизнью. В последующие дни мои друзья по своей собственной инициативе поделились со средствами массовой информации тем, что я рассказывал им о своей борьбе за то, чтобы установить должные границы между ФБР и Белым домом Трампа, и о моих усилиях по сопротивлению просьбе президента Трампа обещания преданности за нашим ужином, но были и темные истории о моем опыте взаимодействия с президентом, которые еще не попадали в СМИ.

Это может прозвучать странно, но на протяжении своих пяти месяцев работы при Дональде Трампе я желал ему успеха на посту президента. Это не политическое предпочтение. Если бы избрали Хиллари Клинтон, я бы желал ей успеха на посту президента. Я думаю, это и значит любить свою страну. Нам нужно, чтобы наши президенты добивались успеха. Мои встречи с президентом Трампом вызывали у меня печаль, не гнев. Я не очень хорошо знаю его или его жизнь, но ему, кажется, не посчастливилось повстречать людей вроде Гарри Хауэлла, демонстрирующих, что собой представляет жесткое и доброе руководство, или поработать на кого-то, достаточно уверенного в себе, чтобы быть скромным, вроде Хелен Фейхи, и ощутить разницу. Хотя я уверен, что он видел человеческие страдания и сталкивался с личными потерями, я не увидел никаких признаков того, что это сформировало его так, как меня с Патрис потеря нашего сына Коллина, или миллионов других, испытавших потери, а затем направивших свою боль в сопереживание и заботу о других. Я извлек горькие уроки из своего опыта в качестве задиры, и из лжи о своей баскетбольной карьере, и из того, что увидел, как «легкая ложь» может стать привычкой. Я вообще не вижу признаков того, что ложь причиняет Трампу боль, или что ему претит причинять боль другим людям, что печально и пугающе. Без всего этого — без замешанной на жесткости доброты, без баланса уверенности в себе и скромности, без сопереживания и без уважения к правде — мало шансов, что президент Трамп сможет привлечь и удержать вокруг себя тот тип людей, которые нужны каждому президенту, чтобы принимать мудрые решения. Это заставляет меня грустить из-за него, но это также заставляет меня волноваться за нашу страну.

В пятницу 12 мая Трамп написал твит с предупреждением мне и своим тридцати девяти миллионам подписчиков: «Лучше бы Джеймсу Коми надеяться, что нет «пленок» наших разговоров, прежде чем начинать давать утечки в прессу». Это показалось мне странным. Он угрожал мне? У меня не было планов говорить с прессой или давать утечки секретной информации. Все, что я хотел, это выбросить из головы Дональда Трампа, так что я не стал тратить время на обдумывание, что бы это значило. Вместо этого я оставался в доме, спал, делал зарядку и избегал собравшуюся в конце проезда к моему дому толпу СМИ.