Русский смысл

В первой части этой цитаты много правды. Самурай мне, конечно, ближе, чем ковбой. И конфуцианец гораздо интереснее, чем вольтерьянец. И я скорее буду читать Упанишады, чем Лютера. Но отсюда ни как не следует возможность «союза традиционных религий». Ментальная близость имеет мало значения перед лицом Истины. В конечном итоге православный американец мне брат, а русский безбожник – нет, хотя любой русский мне ментально ближе любого американца. Я понимаю, что в американской голове православие может преломляться уж очень специфично, но вот об этом и можно говорить – есть база для диалога. А вот когда речь зайдет о будущем России, с русским безбожником мне говорить совсем не о чем, и общность ментальности нас не выручит, у нас диаметрально противоположные ценности.

Не надо преувеличивать значение типа религиозности, значение имеет только содержание религии. Дугин, видимо, этого не понимает, поскольку призывает к «конструктивному солидарному диалогу традиционных для России конфессий – православия, ислама, иудаизма, буддизма…» Ни какой диалог между религиями невозможен. Все сделали свой выбор. Все будут при своём. Как совершенно верно говорилось в клятве янычара: «Вы – по одну сторону, мы – по другую». Любая попытка межрелигиозного диалога неизбежно превратиться в экуменические игрища, направленные как раз на разрушение традиций. Тем более невозможен ни какой союз религий. Если Истина – у нас, а другие так не считают, то какой тут союз? Мы не можем, когда говорим о религии, не затрагивать «догматических различий», потому что тогда любой разговор становится абсолютно бессодержательным, а потому бессмысленным.

Возможен, а порою и необходим, союз и диалог между народами и государствами, которые являются носителями различных религий, но только по вопросам, которые религии не касаются. «Союз религий» – это химера, не понимать это может только тот, кто не понимает, что такое религия, и чем она отличается от традиции.

Казалось бы, весь пафос евразийства Дугина сводится к противостоянию атлантизму, и вдруг неожиданно он говорит: «Мы, евразийцы, не имеем ни чего против американских ценностей. Но мы радикально и последовательно выступаем против навязывания американских ценностей».

Вот всё и встало на свои места. Для русских православных людей глобализм, атлантиэм, американские или западные ценности – это формы безбожия, это идеология и технология, которая в конечном итоге приведет к власти антихриста. Для нас американские ценности – это отрицание всего, что нам дорого и свято. Для Дугина американские ценности – это всего лишь одна из равноправных мировых Традиций, которая плоха лишь тем, что ведет себя слишком назойливо, навязывая себя всему миру. Если же атлантизм умерит свою назойливость и ограничится ролью региональной Традиции, тогда у евразийцев больше не будет к нему претензий. Дугин по сути предлагает равноправное сосуществование Христа и Антихриста. И чего тогда стоят его красивые слова о православии? Они ни чего не стоят. Просто умный человек умеет имитировать чужие убеждения, но они остаются для него чужими.

Идеология Дугина насквозь пропитана ядом того самого атлантизма, которому он якобы противопостоит. Он пишет: «Россия – уникальное многонациональное, многоконфессиональное, поликультурное государство».

Этому утверждению с радостью аплодировали бы все либеральные фундаменталисты. Евразийство сущностно либерально и готово противостоять только заокеанскому либерализму, предлагая свой вариант, сдобренный православием, хотя смысл либерализма в безбожии.

Дугин как бы предлагает вернуться от неолиберализма к либерализму классическому. Старый либерализм предлагал свободу для всех: «Пусть цветут все цветы». Неолиберализм предлагает свободу только для либералов, все остальные цветы старательно выпалывая, объявив их сорняками. Предлагаемое Дугиным равноправное сосуществование разнообразных Традиций – это просто возврат к либерализму классическому. Сущностный либерализм евразийства – в отрицании объективности Истины, в утверждении равноправия Истины и Лжи. По сути он предлагает равноправие Бога и дьявола. А это представление, мягко говоря, не соответствует объективной реальности. И конечный вывод неизбежен: евразийство – теория ложная. Именно, как цельная, законченная теория. Но в евразийстве всё же есть некоторая доля правды, которая может быть полезна, если выдернуть её из ложного контекста.