Русский советский научно-фантастический роман

Мы стоим на том, что обязаны усовершенствовать этот мир для человека. Разумеется, никакое гениальное воображение не способно в точности угадать, как будет на самом деле. Но диалектически мыслящий фантаст может и должен дать почувствовать неизбежность эволюции идеала. Вот это ощущение и необычайно важно в «Туманности Андромеды». Оно уже нравственно настраивает на то, что мир не идет по кругу (вспомним «Королевский парк» Куприна), но поднимается по спирали. О спирали диалектического развития говорят в «Празднике Весны» Олигера. У Ефремова идея развития и возвышения жизни реализована в концепции человека. И эта концепция начисто лишена идиллического прекраснодушия, тень которого можно заметить и на иных утопических страницах братьев Стругацких, писателей в общем-то мало сентиментальных. В «Туманности Андромеды» появилась — впервые, вероятно, в советской социальной фантастике — суровая аскетическая интонация, и она в известном смысле программна.

Утопический роман как часть социалистической литературы видел в науке и технике средство облегчить общественно обязательный труд, чтобы личность могла свободно развиваться. Общественное производство рассматривалось как антитеза индивиду, ибо проклятье механического труда в самом деле было препятствием на пути возвращения человека к своей человеческой сущности. Занятия науками и искусствами, в которых совершенствуется личность, предусматривались факультативно, в дополнение к производству. Когда же стало ясно, что наука превращается в непосредственно производительную силу и что в будущем большинство населения, вероятно, займется научно-творческим трудом, общественный труд стал мыслиться и главным полем совершенствования человека. Тенденция научно-технического прогресса как бы пошла навстречу устремлению индивида. Но это отнюдь не приблизило воспетое утопистами идиллическое существование. Напротив, идеал стал драматичней и суровей.

Наука (и это можно сказать о любом большом творчестве), по словам И. П. Павлова, требует от человека всей жизни. Напряженное творчество не позволяет безнаказанно выключаться. Предельная сосредоточенность и известная специализация — реальная перспектива нашего будущего. На место предполагавшегося старой утопией сведения к минимуму общественно обязательного труда выдвигается противоположный идеал — максималистская потребность в неустанном горении.

Но эта потребность столько же исходит от общества, сколько и от самой личности. Общество будет ожидать от каждого подвижничества, ибо от горения творческой мысли непосредственно будет зависеть сумма благ (и не только материальных). Но и каждого будет удовлетворять только подвиг творчества, ибо в нем человек будет становиться Человеком. Современная специализация — это не замыкание в узких рамках, но работа над единой проблемой нескольких наук. Овладение несколькими профессиями потребует интеграции знаний. Прежде же разносторонность человека предусматривалась лишь с точки зрения внутренних интересов личности. Теперь вырисовывается перспектива включения индивидуального расцвета человека в объективную закономерность прогресса.

Ефремов показывает, что все это дастся не легко и просто. За радость творчества, за духовный свой расцвет большие ученые платят у него коротким веком. Никакое искусство медицины не убережет их от самосожжения. Как видим, даже удовлетворение самой благородной потребности может создать драматическую ситуацию. Не все смогут выдержать напряженную жизнь большого мира. Временно отходит от своей работы Дар Ветер. Для слабых отведен Остров Забвения. Сюда удаляется Мвен Мас. Ведь он тоже проявил слабость. Прогресс цивилизации предъявляет людям такие высокие интеллектуально-нравственные и физические требования, что это, возможно, поведет к перестройке нашей биологической природы. Ефремов — энтузиаст этой идеи. Но он предупреждает, что не все дары прогресса человек примет, чтобы остаться человеком.

Пересоздавая мир согласно своему идеалу, мы Поднимаем и сам идеал. Мы вливаем в него новое содержание, но и сберегаем нечто неизменное. В ефремовской концепции человека с большой убедительностью выступает диалектика вечного обновления неизменно гуманистической цели коммунизма.

Дорога в сто парсеков

Новые имена и направления. «Дальняя» тематика — новый этап науки. Человек и машина. Кибернетический рассказ А. Днепрова. Философско-фантастическая повесть Г. Гора. Союз «мифов» и «чисел». «Анти»фантастическая новелла И. Варшавского. Фантастический историзм прошлого (Е. Войскунский и И. Лукодьянов, М. Рич и В. Черненко, П. Аматуни). Роман-эпопея о будущем и форма цикла (С. Снегов, Г. Мартынов, А. и Б. Стругацкие). Производственно-фантастическая повесть. Фантастико-психологический роман (О. Ларионова, В. Савченко, Н. Амосов, М. Емцев и Е. Парнов). Судьбы приключенчества. Где предел «беспредельности»? Фантастика как прием. Социально-фантастическая повесть А. и Б. Стругацких.

1