Русский спецназ. Трилогия в одном томе

Негде!
Крик застрял у него в горле, он вскинул автомат, чтобы попробовать достать этот темный силуэт, маячивший в проходе, но опять поскользнулся, и пули пошли высоко вверх. Из форта полоснула автоматная очередь. Мазуров услышал, как кто‑то рядом с ним закричал, упал, но оборачиваться он не стал, потому что все его внимание привлекли скатывающиеся по склону две гранаты.
Бам, бам.
Он заворожено смотрел на них, думая отчего‑то, что они похожи на шишки, упавшие с дерева, такие же рифленые, с выступающими краями. Через миг они взорвутся, и эти кусочки вопьются в него.
«Вот и все», – пронеслась леденящая мысль, но, к счастью, его натренированное тело не прислушивалось к тому, что творилось в мозге, рука сама пошла к гранате, пальцы обхватили ее, и Мазуров отшвырнул ее куда‑то назад, насколько можно дальше. Но со второй гранатой он ничего не успевал сделать.

– А‑а‑а.

Он ли это кричал или штурмовик, который бросился на гранату, Мазуров уже не разобрал. Штурмовика подбросило вверх на огненном столбе, но не высоко – сантиметров на десять, да и то не все тело. Ноги и голова его оставались на земле, а тело выгнуло дугой, но этот огонь, опаливший ему грудь, он смог удержать. Второй взрыв прогремел в ту же секунду далеко позади.

– А‑а‑а.

Мазуров бросился к штурмовику, присел на колено, переворачивая его. Но зачем? После такой раны никто не выживет. Из разорванного живота высовывались внутренности. Лицо перемазалось грязью, к коже пристали травинки. Толчками выплескивалась кровь – сердце еще не перестало биться. Мазуров узнал Тяжлова. Штурмовик все еще был жив. Глаза вылезли из орбит. Он что‑то хотел сказать, но вместо звуков изо рта шла только кровь, зажимал рану на животе, но внутренности все равно стали вываливаться на землю, проскальзывая между пальцами, сведенными судорогой. Мазуров смотрел уже не на штурмовика, а на дверь, которая опять открывалась.

Он унял дрожь в пальцах. На лице появилась какая‑то дикая и страшная усмешка. Автомат в его руках прыгал. Пули высекали искры и буквально разрывали в клочья темный силуэт, будто на него набросилась стая ужасных монстров наподобие пираний.

Мазуров не стал ждать, когда германец упадет, бросился вверх, но дверь закрылась буквально в метре от него. Он схватился за нее, стал дергать, давая выход накопившейся ярости. Взгляд сфокусировался на маленьком отверстии наподобие дверных глазков, но смотрел туда не глаз того, кто жил в этом форте, а дуло автомата. Каким‑то чудом Мазуров успел отпрянуть и присесть. Пуля скользнула по верху каски, а он почувствовал себя сидящим в колоколе, по которому кто‑то начал колотить. Этот звон оглушил его, в ушах осталось только журчание крови, но оно было каким‑то странным, похожим на журчанье ручья.

– Что?

Штурмовики были уже рядом с Мазуровым, с беспокойством смотрели на него.

– Я в порядке, – услышал Мазуров свой приглушенный голос, но раздавался он откуда‑то издалека, как у чревовещателя, – взрывайте эту чертову дверь.

4

За двадцать лет, что он стоял во главе империи, Николай совершил много ошибок. Война с Японией – одна из них, но войну на стороне Антанты он ошибкой не считал.

«Наши друзья те, кто нам сейчас выгоден», – он хорошо помнил эту пословицу британцев, все же еще в юности много общался с Георгом – нынешним британским королем. С первого взгляда, от Германии ему и стране ничего было не нужно, ни африканские колонии, ни что‑то другое. Да если бы он захотел, то еще пятнадцать лет назад у России появились бы колонии в Африке, когда пондо умоляли его взять над ними опеку. Но Африка так далеко. Ее не удержать. Как бы не подавиться ею.

Германия могла помочь в противостоянии с извечным врагом – Британией. Николай Второй сейчас очень жалел, что не использовал шанс ослабить Британскую империю, который представился ему пятнадцать лет назад, когда она завязла в войне с бурами. Он попытался, но добился слишком малого.