Русский спецназ. Трилогия в одном томе

С кораблей эскадры спустили лодки, чтобы забрать несчастных.
Кто бы мог подумать, что русские в современной войне примут на вооружение тактику, которой пользовались скифы, сражаясь с непобедимым Александром Македонским. Они появлялись из степи, как призраки, обстреливая фалангу из луков, потом, не ввязываясь в сражение, уносились прочь на своих резвых конях. Впрочем, русские применили эту тактику и с Наполеоном. Но его‑то они не смогли измотать, и он был еще полон сил, когда наступило время генерального сражения. Он разбил русских, но они были как гидра, у которой вместо отрубленной головы вырастают две.
Сейчас творилось то же самое.
Казалось, что кто‑то предупреждает его, просит остановиться, пока дело не дошло до катастрофы, повернуть обратно, пока флот Открытого моря, пылая, не пошел ко дну.
Он точно угодил во что‑то вязкое, что с каждой секундой преодолевать становилось все труднее и болезненнее, а ведь он еще не сблизился с флотом противника на расстояние выстрела.
«Что будет следующим?»
Он получил ответ, когда в небе появились гидропланы русских.

Никто уж и не вспомнит – кто там разглядел эти черные точки, издали походившие на стаю птиц, на чаек, которым не стало хватать морской пищи, а голод заставил их так обнаглеть, что они перестали бояться людей и прилетели, чтобы утащить прямо у них из‑под носа мертвецов. М‑да, нет ведь ничего вкуснее человеческих глаз.

Бомбы у них крепились возле поплавков, точно в когтях птица тащила свою добычу, покрытую толстым и прочным панцирем черепаху, но если ее бросить обо что‑то твердое, то панцирь треснет, расколется, а ничего прочнее корабельной палубы поблизости не было.
Кто‑то тыкнул пальцем в гидропланы, но его не слушали.
Моряки были слишком заняты тушением пожаров. Огонь то и дело вспыхивал в новых местах, добираясь по трюмам до складов с провиантом, до жилых комнат, боеприпасов, пробивался наружу. Палубы обуглились, покрылись черным нагаром, а моряки перемазались сажей, стали как трубочисты, грязные, потные и уставшие.
Они так ничего и не поняли бы, если один из гидропланов не выпустил ракету по дирижаблю, и тогда там, над палубой флагмана, появилось ослепительное солнце. Оно было даже ярче настоящего, на него невозможно было смотреть, глаза тут же слепли. С крыла гидроплана сорвалась молния, точно на нем прятался Зевс‑громовержец, который пришел покарать провинившегося, ударилась в корпус дирижабля, пробила его, а воспламенившийся гелий разорвал в клочья оболочку. Промахнуться по такой мишени было слишком сложно.
На палубу, ломая растяжки корабля, грохнулась кабина дирижабля, вся помялась, откатилась, застыла, задымившись. Никто из нее не вылезал, а посмотреть, во что превратились находящиеся там люди, желания тоже никто не испытывал.