Русский стандарт или Попаданки против! (СИ)

Оставшись одна, решила связаться с девочками, но что-то меня остановило. Мой браслет начал жечь. Тот самый, который дала мама. Нет, когда мне звоят — он вибрирует, а значит сейчас что-то другое. Я встала и невидимыми нитями направлялась в строну двери. Что меня так тянет? Я шла инстинктивно. По длинным коридорам, сворачивая на различных поворотах. Такими темпами через некоторое время я оказлась в пустом зале где-то под самим замком. Помещение не освещалось. Только факелы вокруг давали слабый свет. Серо-белый пол был исчерчен чем-то наподобие пентаграмм. Я ближе подошла к одной из четырех колонн, обрамлявших самую большую пентаграмму. захоелось нажать на небольшое углубление, что я и сделала Мне открылся небольшой отсек. В нем я нашла непонятный осколок. Интересный. Он прдставлял собой желтоватый полупрозрачный камешек, красиво переливающийся в цвете факелов. За спиной я услышала шаги. Ко мне шла Ася, а за ней Аля. Они подошли к остальным двум колоннам, параллельно нехорошо косясь друг на друга. Они проделали те же махинации с ними, что и я.

— Итак, мы имеем три одинаковых осколка, — начала я, — У нас есть один способ проверить теорию, которую, думаю, каждая из вас сейчас прокручивает в голове.

Мы соединили руки и попытались таким же образом соеденить осколки. Нам это удалось и теперь мы держали в руках целый камешек.

— Ась, что-то все равно не работает.

Да вижу, Аля, что не работает. А если… Я начала плавно вливать силу в камень, который охотно начал ее принимать. Правда только моя половина. Девочки поняли мою идею и тоже подключились. Камень начал срастаться и "лечиться". Но мы чувствоаали, что уже на пределе и не сможем больше его подпитывать. Обрубили каналы и уставились друг на друга.

— Мальчикам говорим? — подала голос Мася.

— Пока нет, — твердо сказала Аля, — Спрячем вот за то возвышение. Алатрь что ли? Мало ли что с этим камешком случится. Они нас убьют, если узнают, что мы эксперементы проводили.

На том и порешали.

Глава 12. Как быть одинокой в любящем доме

Плохие парни лгут, чтобы залезть к тебе в постель, хорошие лгут что бы залезть к тебе в душу. А очень хорошие не лгут, но ты не веришь, потому что лгали остальные…

Ася

Недели пролетали как дни и вот-вот приближался день выбора: уехать или остаться. Девочки давно решили, что лучше останутся здесь — и парни, и богатство, и власть. А меня, мол и не должно ничего волновать. Родители тут, друзья и любовь тоже. Выходить на балкон каждый вечер стало нашей с Адамом традицией. Но сегодня он опаздывал, и я решила наведаться в его кабинет. Решив напугать благоверного, я накинула полог невидимости и скрыла себя отводом глаз. Однако отчетливо услышав собственное имя, я решила притормозить. Да-да, подслушивать плохо. Но сколько нового можно о себе узнать. Именно так я определила для себя, что я меркантильная, стервозная, нахальная, грубая, страшная и еще множество интересных эпитетов от прекрасных, «намного лучше меня» подруг. Тоже, кстати, в кавычках.

— Мы не можем вечно хранить эту тайну, — послышался Алан, — Она не простит, ты же знаешь.

— сейчас не время, Ал, ты понимаешь.

— Адам, а когда наступит это время? Почти год мы врем ей! Это не может больше продолжаться. Я не хочу водить свою сестру за нос! Родители ничего не говорили о секретах. Мало того, что ты ходил к Масслер, когда понял, что Ася тебя отвергает, так ты еще и злобу на сестре вымещал. она меня не любит, я ей не нужен и бла-бла… Я чуть не убил тебя, когда застукал вас.

— Но…

— Твое состояние тогда не оправдывает поступок. Под действием алкоголя ты должен был сохранить рассудок. Не смей ничего говорить мне!

— Ал, успокойся. Остался месяц. За этот месяц я все ей расскажу. Сам. Нельзя дать олененку ускакть от нас. А ты…

Адам замолчал. Мужчины уставились на меня.

Я… сестра!? Мать моя богиня! Эти рептилоиды скрывали от меня родство с Аланом? Ой, а я-то, наивная, думала, что со мной так носятся из-за симпатии как к личности. А мы просто долг отдаем. Родителям. Моим? Но мама и папа… А Адам… Вопросов намного больше, чем ответов. Как только я скинула полог ко мне бросились двое родных людей. Родных ли по-настоящему? Зачем скрывать от меня такую, хоть и горькую, правду?