Русский транзит

Ну теперь можно и в «Космос». Не посрамим! Верно! Одно дело в своей вотчине, в «Пальмире» щеголять среди ресторанной публики корейским тренировочным одеянием – там я дома. Другое дело – Москва. Не исключено, к слову, что «боксеры» прицепились ко мне из-за неуместной формы одежды: чего, мол, парнишка выпендривается! Да нет, исключено, к сожалению. Слишком трезвы они были, слишком были они профессиональны…

Начхать и забыть! Я – в Москве! Могу я начхать и забыть – пусть на одну ночь?! Гуси летят, Бояров…

… гуси летят. В «Космос»! В «Космос»!

Разгулялись. Я будто не из дому уехал, а домой, наконец, пришел. Все свои. Да, и Кудрин, и Карковский, и Галлай. Все свои. Есть, существует спортивное братство! И Костя Сурнов тоже тут, со всеми!

– Костя! Ты мне нужен. Поговорим потом с глазу на глаз?

– Дык! Ребята, ребята! Не зарывайтесь! Завтра же финалы!

– Ничто так не спаивает коллектив!..

– … как Галлай! Он нарочно подливает! Переметнулся к москвичам, а теперь спаивает! Ему завтра с трибуны за нами наблюдать, сам-то продул!

– Чего это я продул! Я маваши-гери чисто провел! А не засчитали! Я бы!.. Я бы!..

– Ка-а-анечно! Кто спорит?! Ты бы! Ох, давненько тебя Бояров не тренировал! Саша, скажи!

– Мужики, мужики! Вы туда-а посмотрите!

Лист, известное дело, проще всего спрятать в лесу. Я в обществе коллег-каратистов – свой среди своих. «Космос» под завязку набит стукачами, «шестерками» Лубянки и Петровки – но спортсмены, не чета субъектам, находящимся в розыске, на которых, возможно, и ориентировка поступила из славного города Питера. Не чета Бояров-спортсмен беглому, разыскиваемому Боярову.

Я с наслаждением расслабился. Расслабон хляет! И напряженки нет!

Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить! Ресторанный зал «Космоса» – слишком шикарно-роскошное место: не сорить, не плевать! Даже символически: тьфу-тьфу, мол, через плечо. Поздно. Сглазил. Через плечо я не сплюнул, а просто оглянулся.

– Мужики, мужики! Вы туда-а посмотрите!

Посмотрел. Глаза бы мои не глядели. Сандра. Тезка. И ее глаза не глядели бы – на меня. Но глядели. Узнала.

Была она не одна. Их целая стайка. Ничего не скажу – высокий класс! Фотомодельки! И Сандра среди них отнюдь не гадкий утенок. А вокруг стайки суетился сутенерски, оберегал будущих старлеток парнишка-хозяйчик. Ну и, безусловно, человек восемь мордоворотов самого решительного толка. Телохранители. И это правильно! Такие тела надо хранить-охранять. Камиль уже выпучился, засверкал глазищами – Кавказ, ничего не поделаешь. Да и мы, северяне, на низкую температуру крови не жалуемся, что бы там ни говорили о флегматичности и уравновешенности. И никакие мордовороты не смогут сдержать по сути сборную страны, лучших представителей каратэ-до, если лучшие представители потянутся на сладенькое. Собственно, фотомодельки входили в программу вечера, обговаривались в кулуарах. Ну не так, чтобы «здрасьте! а не переспать ли нам?», но просто поглазеть, пообщаться. Приятно же! Этакое количество красавиц – и все здесь. Отчего не пообщаться? А там… там видно будет, уж как сложится.

Для меня все сложилось отвратительно! Мир тесен, да, согласен! Но не до такой ведь степени!!! Свидание с тезкой- Сандрой входило в мои планы, однако не при скоплении народа! И какого народа… Парниша с повадками сутенера быстренько освежил мне память: говорила же Маринка… Про педрилу, сорящего визитками. Педрила и есть. Память пошла дальше, вглубь: комсомольчик-педрила. Он! Которого я метелил в «Пальмире» года два назад, когда он мне, скотина, чаевые кинул – двугривенный. Чудом уцелел парниша! И не просто уцелел – вырос! Вырос над собой. Да, они же обсуждали с уважаемым директором Николаем Владимировичем Мезенцевым некие грандиозные планы. Педрила тогда был «сопровождающим лицом» при каком-то боссе, но времена меняются, кадры растут. Комсомол – верный помощник… Вот где проститутки, так проститутки! И проституты… Три года назад – шаманский рев-скандеж: «Ленин – партия – кАм-сА-мол!!!», а ныне с тем же натужным вдохновением кинулись организовывать массовые стриптизы под музыкальное сопровождение чуть ли не военных оркестров. Вот бы они при этом по-прежнему скандировали: «Ленин – партия- кАм-сА-мол!!!». Не зря, не зря Бояров-старший демонстративно брезговал аппаратными мальчуганами – нос морщил при их появлении или при упоминании о них, будто сортирного воздуха глотнул.