Русский транзит

… Не проститутки, но… проститутки. Скандальная реклама – лучшая реклама. И черным по белому: «Пройтись танцующей походкой до конца дорожки, снять с себя «верх» и затем бросить к ногам публики верхнюю часть бикини или майку. 10000 зрителей смотрят, разинув рты, словно их только что освободили из мест заключения, где они совсем не видели женщин. Можно подумать, что некоторые молодые люди, пришедшие поодиночке или компаниями, видят такое впервые в этой стране, где нет нудистов и где стыдливо играют в прятки даже в семье… Наталья, 19 лет, садится на багажник велосипеда, расставляет ноги и ложится грудью на седло. Ее ровесница Ирина делает «мостик» над пластмассовым бочонком. Лена, 20 лет, руками поднимает груди вверх, ерзает задом по штанге туда и сюда. Она это делает с равнодушием уборщицы в туалете… Молодых женщин не в чем упрекнуть. Они выполняют режиссерские указания функционеров в стране, где в школах до сих пор вместо сексологии преподают этику семейной жизни…».

Скандальная реклама – лучшая реклама. Потому в зале бесплатно и раздавался журнальчик «Экстра» – берлинский, на немецком, но с закладкой-листиком, где статейка о московском конкурсе, о стрип-шоу была прилежно переведена на русский – черным по белому. И анонс статейки, вынесенный на обложку, тоже был перетолмачен: «СЕКСУАЛЬНАЯ БИРЖА В МОСКВЕ. ПОСТАВКА В ПУБЛИЧНЫЕ ДОМА ЗАПАДА».

Педрила-комсомольчик, мажорный скот – он выглядел именинником: заметили, отметили! Заграница нам поможет!

А на помосте все и происходило примерно так, как описывал журнальчик (хотя там речь шла о прежних, уже миновавших, предварительных… э-э… отборочных соревнования). Только теперь, в решающей стадии, «не проститутки, но… проститутки» вели себя более откровенно (еще более откровенно). Тьфу!

Одно утешало (если это может служить утешением) – тезка-Сандра, попавшая с корабля на бал (и не только и не столько Маринкина протекция сыграла роль), вела себя деревянно, хотя очень пыталась соответствовать.

Но Камиль не замечал деревянности Сандры, он явно был горд:

– Гляди, Бояров! Моя-то, моя!..

Совсем свихнулся, честное слово! Впрочем, не он один. Практически весь зал пускал слюни и загорался глазами. Допустили голодушников до сладкого. Зал был наполовину «южным». «Космос», разумеется, почти целиком валютный отель, но… при желании готов принять не только иностранцев, не только команду мастеров каратэ, но и джигитов-кунаков. Было бы желание, и было бы чем платить за подобное желание.

Что-что, а платить было чем.

Я вдруг обратил внимание, что время от времени из зала к столику организаторов протискиваются смуглые личности с надменными физиономиями, о чем-то переговариваются с педрилой-комсомольчиком и его коллегами. Причем боксеры-телохранители безошибочно сортируют ходоков, оттирают не тех, предоставляют «зеленый коридор» для ТЕХ. Отследив маршрут ТЕХ, я наткнулся взглядом на хозяина гонцов, на одного их хозяев.

Шрам! «Шемякинский» шрам. Но обладатель шрама никак не был художником. Бес! Бесо. Это для меня не сказать – сюрприз. Да, тесен мир, вплоть до дурных совпадений, как в дурной оперетке: «А где у нас Иван Засранкин?». Входит Иван Засранкин. Но явление Бесо народу – не случайность, а закономерность. Где же еще быть крестному отцу чеченской мафии, если не на стрип-шоу, о котором вся Москва жужжит. Да ладно – Москва! Вон и Берлин обратил внимание… Так что подспудно я того и ждал. Но хоть и ждал, не справился со своим взглядом – не мазнул мельком, а уперся. И Бес ощутил мой взгляд – резко повернул голову, встретился глазами, изучил…

– Гляди, Бояров! Моя-то, моя!.. – толкал меня в бок Камиль. – А твоя-то, твоя!

Под «твоей» он беспечно подразумевал идиотку-Музу, повязавшую лицо черной косынкой, словно грабительница банка, зато обнажившую всё остальное (ну буквально всё! идиотка, одним словом!).

– Гляди, Камиль! Только незаметно гляди! – сымитировал я горячее обсуждение достоинств конкуренток. – По диагонали назад и влево. Бес?

– Бес! – очень точно подыграл Камиль (цоканье языком, жестикуляция, блеск глаз – будто не о Бесе речь, а о курочке-ласточке-журавлике). – Осторожней, Шура. Видишь, рядом с ним? Это мент. Купленный.

Пустоглазый верзила славянской наружности весьма отличался от невысоких, но коренастых бойцов-телохранителей Бесо. Крестный отец чечни краем рта что-то такое обронил верзиле, и тот уставился на меня.

Я сделал вид, что увлечен курочками-ласточками-журавликами, прекрасно осознавая: продолжение следует.

Продолжим, господа?

Глава 5

Продолжение последовало в «Спектре». Небольшой, уютный ресторанчик, все достоинства которого мог оценить отнюдь не каждый. Потому что не каждому желающему здесь открывалась дверь. Вход только по записи и для вполне важных персон. Я себя такой персоной и ощутил, когда Камиль привез меня на «тойоте» к «Спектру».

– Посидим? Все заказано.

– Сейчас хорошо будет? – намекнул я на анекдот.