Русский транзит

Даже моих убогих знаний достаточно для усвоения аксиомы: без кода в дискету влезть невозможно. Но Лийкины знания – не убоги. Пусть не влезть, но растолковать, насколько обратимо бояровское самоуправство, – это в ее компетенции. Сдается мне, самоуправство бояровское необратимо. Набери я даже не «САЮЛТ», а «САЛЮТ», набери я мнимый код даже не латиницей, а кириллицей, – так ли все «элементарно, Ватсон»?! Стал бы мне генерал Гоша поверять «тайны Кремля» (не «привет», а «салют», запомни!) за здорово живешь? Все эти годы, Санечка, я незримо опекаю тебя, слежу: здорово ты живешь, и вот тебе для полного счастья!..

Чертовы азиаты! Когда б не они… Да ладно тебе, Бояров! При чем здесь азиаты! Понадеялся на великорусский авось – получи. Впрочем, надежда умирает последней. Ничто еще не потеряно. Или потеряно не все.

… До Нью-Кеннана запросто можно было бы добраться с Центрального вокзала, пригородным поездом. До Статфорда, там пересадка и – Нью-Кеннан. Час-полтора за все про все. Но я предпочел Центральному вокзалу Бас-Стейшн. Скорее всего, подспудно вызрело: оказаться еще раз в опасной близости с актерским домом – как там у вас, козлики?

Оказался. Автобусы отбывают чуть ли не ежеминутно, однако я побродил вокруг да около.

Отзвонил Лийке («Лий! Ты дома? Я через пару часов подъеду? Поможешь?» – Помнится, говорил, что Лийка умеет выразительно молчать. Три моих вопроса – и… ответом мне было молчанье. Но не отрицательное. Хотя и не положительное. Эдакое: что ж с тобой поделаешь, подъезжай!).

Отзвонил Марси. Пересилил в себе эту нашу мужскую черту: когда все закончу, тогда и объявлюсь (а бабоньки в истерике колотятся: но позвонить-то можно было?!). Истерика и Марси – несовместно. Да и обещал: «ОК! ЗВОНЮ!». Вот и звоню. Заодно принюхиваюсь: скучаю, буду скоро, как освобожусь, нет ли новостей от НАШИХ ОБЩИХ ДРУЗЕЙ?

Вот так новость! Именно от наших общих друзей. Вместо Марси отозвался автоответчик. И без всяких «в вашем распоряжении тридцать секунд» выдал голосом мисс Арчдейл:

– Алекс! Твоего звонка ждут по известному тебе адресу. Где бы ты ни находился, твоего звонка ждут. Это лучшее из всего, что ты можешь предпринять. Я тоже жду, Алекс! Я – ОК! Алкач…

Ни хрена себе! Известный мне адрес, о котором шла у нас речь с Марси: 26 Федарал-Плаза, Нью-Йорк 10278.

«Я тоже жду». Получается, Марси законтачила напрямую с Федеральным Бюро (Тэрри Коудли?) и «тоже ждет». Там же? Что за самодеятельность, дорогая?! Паритет паритетом, но и совесть надо иметь! Она, видите ли, – ОК! И давно?.. В этой последней фразе автоответчика был нажим, намек. Мол, Алекс, ты разберешься, о чем тебе сообщает Марси.

О чем? Жеребец и кретин. Алкач и ходок! Алкач. И ходок. Ходок. Интонация ЖЕНЫ, готовой немедленно пойти и устроить разборку стерве-оторве. А я ведь, з-зайчик длинно… ухий, проболтал ей адрес бабомужика-Галински. Вот-т… новый поворот-т-т!!! Предстала картинка: хрупкая Марси, врывающаяся к фроляйн-мисс, дабы глаза выцарапать и за волосы оттаскать. Разница весовых категорий для праведно гневных в подобных разборках не имеет никакого значения. Однако… тут могла получиться иная разборка – у крупногабаритной стервы-оторвы напрочь отсутствует комплекс вины (перед Марси – всяко!), руки развязаны (и какие руки! объем бицепса – тридцать шесть сантиметров!), плюс к тому – бойцы невидимого фронта в той же квартирке, более схожей с тренажерным зальчиком!

Я вообразил Марси, распятую на тренажере, и чуть не кинулся, сметая все и всех, к злополучному дому. Целая армия консьержей не удержала бы… Бы! Ибо… Где твое мыслящее полушарие, Бояров?! Гони эмоции, Бояров! Сказано тебе, Бояров: «Алекс! Я – ОК! Алкач…». А интонационный нажим тебе, Бояров, и намекает: сообщение записано на автоответчик не ДО посещения дома в Театр-Дистрикт, но ПОСЛЕ. А может, и не было никакого посещения, лишь передача информации о местонахождении фроляйн-мисс Галински некоему Тэрри Коудли. По старой дружбе.

«Вы понимаете намек? – Да, когда знаю, что это намек!

– Так вот, обратите внимание, намек! – Как это понимать?

– Как намек…».

Я поостыл. Но тем не менее потратил некоторое время ка вылавливание крупиц – актерский дом, помимо всех прилегающих комфортабельных прелестей, имеет и эдакое «парижское» кафе, столики-стулики на свежем воздухе. Я сел.

Кофе! (Лучше бы «Джи энд Би», но кофе с рогаликом как- то больше соответствует местным завсегдатаям – большей частью обитателям все того же дома, светски раскланявающимся друг с другом). Да и смаковать по-американски «Джи энд Би» так и не научился. И не научусь. На кой?! Хлопнул стакан – и пошел! Одно слово – алкач. А мне требовалось чуток посидеть – ловись крупица большая и маленькая. Вот что я уловил из разговоров: «Скандал!.. А кто?! Кто там был?! Надо требовать у них отчета! У вас приличный дом!».