Русский транзит 2

— Я останусь с вами. Вы мне еще не сказали, что с Крестовским.

— Не знаю, при мне он был без сознания. Его притащили двое охранников, Болек и Лелик.

— Вы думаете он жив? — остановившись, тихо спросила Ксюша.

Паша Колпинский опустил глаза и так же тихо ответил:

— Теперь не знаю… Тогда, как мне кажется, он был жив, просто его оглушили…

— Где он теперь может быть? — спросила Ксюша дрожащим от волнения голосом, быстро пробираясь сквозь заросли в направлении станции.

— Наверное, где-то там, где остановились вагоны. А может…

— Что может?! Крестовский жив, я знаю Счастливчика! — Твердо и даже как-то грозно оказала, не обернувшись Оксана Николаевна, продолжая бежать.

Бегущий сзади Паша не стал разуверять девушку: он-то был уверен, что Петенька сейчас лежал где-нибудь под лапником с простреленным затылком.

Голоса преследователей и хруст ломаемых сучьев были слышны уже где-то метрах в ста от Паши и Ксюши. И Паше стало ясно, что теперь им вряд ли удастся уйти от погони. Внезапно он схватил Ксюшу за плечо и остановился. Девушка развернулась к Паше, и он, задыхаясь, сказал ей:

— Все, теперь не уйдем. Кто-нибудь из них через пару минут обязательно догонит нас. Ксюша, оставьте мне «пушку» и бегите отсюда… Я вам как обуза, только мешаю. Поймите, не уйти нам теперь, не уйти…

Оксана Николаевна посмотрела на Пашу, силы которого действительно были на исходе: он со свистом втягивал через открытый рот воздух и почти захлебывался дыханием, с трудом произнося фразы. Некоторое время она стояла, молча глядя на раненого: ей было ясно, что как только она побежит, он начнет стрелять и сразу себя обнаружит. Преследователей было четверо. Следовательно, Пашу моментально окружат и… А потом, она оставалась без оружия и без надежды хоть как-то помочь Крестовскому, который — Ксюша почему-то не сомневалась — был еще жив.

— Ладно, сейчас мы узнаем, жив ли Крестовский.

— А я вам говорю, Ксюша, бегите отсюда скорее! — захлебываясь, прошептал ей Паша — где-то уже совсем рядом трещали сучья. — Вы же видите, они уже тут. Дайте сюда оружие. Может, мне повезет…

— Держите пистолет… и быстрее ложитесь сюда. Правда, здесь сыро, но ничего… Давайте, я вас накрою ветками: будет не видно. Только, ради Бога, не стреляйте сразу.

— Бегите, я вам говорю! Что вы задумали?

— Сыграю еще раз Троянского коня.

Болек хрустел сучьями, как заправский медведь-шатун, готовый разорвать первого, кто попадется на пути. После того как они спрыгнули на землю и старый козел засек бегущих к лесу Пашу и какую-то женщину, Болек передал старому Патину «пушку», и они, рассыпавшись веером, начали прочесывать лес. Пару минут назад Болек услышал чьи-то голоса: один явно принадлежал женщине. Что и говорить, Болек был совсем не прочь заработать пятьсот «зелененьких». Правда, при этом он не собирался с кем-либо, даже со вторым «акробатом», делить призовую «зелень».

Выпрямившись в полный рост, он шел вперед быстрым шагом с «пушкой» в руке, вовсе не опасаясь получить пулю в лоб, поскольку беглец был безоружен. Проломившись сквозь мелкий кустарник, он вдруг вышел на поляну, где увидел лежащую на пригорке девушку, вероятно, ту самую, которая убегала вместе с Колпинским.

Запрокинув полные смуглые руки за голову, девушка лежала во влажном мху на небольшом пригорке, словно кто-то с силой швырнул ее туда, и она, упав навзничь, от удара потеряла сознание Бежевая юбка ее задралась выше колен и заголила стройные загорелые ноги с бархатистой кожей. Темно-русые волосы тяжелой шелковой волной рассыпались по мху и кустам черничника. На щеках алел румянец, а по-детски припухлые губы были приоткрыты, обнажая несколько крупных жемчужин. Совсем забыв о преследовании беглецов, Болек впился в девушку глазами и, пробежав ее взглядом с ног до головы, с трудом проглотил сухой горячий комок. Теперь его внимание было поглощено этой лежащей во мху молодой — не старше двадцати пяти женщиной, которая, пожалуй, занимала сознание Болека в большей степени, чем премиальный фонд.