Русский транзит 2

— Вы опять к нам? — спросила она, острым глазом выделив Юрьева из возбужденно суетящейся компании доброхотов. — Ну, что на этот раз? Мне ведь тогда из-за вашего бегства от доктора здорово попало. Если он вас сейчас увидит, не ждите хорошего отношения! — И она погрозила Юрьеву пальцем.

— Девушка, что вы такое говорите' — деланно возмутился Петенька. — Человек лежал на дороге в полном одиночестве. Возможно, по нему проехалась колонна автобусов с детьми, едущими на свидание с веселым пионерским летом, или тяжелые грузовики с личным составом шестнадцатой пехотной дивизии имени Александра Македонского, тайно телекинезируемой совместными волевыми усилиями Чумака и Кашпировского в район приземления летающих тарелок для решительной схватки с внеземным агрессором… Но ведь мы с вами бывшие советские люди, ведь так, девушка? — продолжал Петенька, видя, что медсестра улыбается. — Мы ведь поможем этому несчастному бедолаге, по бессмертной душе которого жестоко проехали шипованные колеса судьбы?.. А Леонид Михайлович сегодня дежурит?

Медсестра, продолжая смеяться, утвердительно кивнула и вдруг осеклась.

— Какой Леонид Михайлович? — спровила она, забегав глазами по сторонам и отворачивая лицо к окну.

— Да мой знакомый хирург. Он у вас работает. Вот, увидел его ВМW во дворе, ну, думаю, Леня на срочной операции. Правильно?

— Я ничего не знаю. Я его сегодня не видела. Ну давайте, кладите потерпевшего сюда…

Девушка, — сказал Юрьев, садясь на кушетку, — помните, я вам прошлой ночью говорил, что у меня пропал сын и я его ищу, ну, помните?

— Ничего я не помню.

— Нет, помните. Так вот, его куда-то увез этот ваш Леонид Михайлович, и я сейчас обязательно найду его. Скажите мне, где он, в каком корпусе? В хирургии?

Медсестра бросилась к двери, но Петенька мгновенно преградил ей путь и равнодушно скрестил на груди руки.

— Я ничего не знаю! — закричала медсестра-Уходите отсюда! Я сейчас на помощь позову!

— Зови, милая. — Спокойно сказал Петенька. — Нам как раз твой напарник нужен. Хочу спросить, где его научили нормальным людям прописывать такие веселенькие укольчики, который он назначил моему другу. И зря вы не хотите сказать нам правду. Дельце-то сие с запашком. Думаю, если вы будете продолжать молчать, следователь и против вас, как пособницы, уже завтра начнет шить, ну, в общем, сами знаете, что…

— Я ничего не знаю, ничего не знаю, ничего… — вдруг зашлась в истерике медсестра.

— Что вы тут делаете?! Наталья, это что такое?! Почему эти люди здесь?! грозно кричал стремительно вошедший в кабинет доктор.

— Вот, — плача жаловалась медсестра, — обманом проникли сюда и хулиганят…

— Вон отсюда! — торжественно сотрясаясь всем телом, еще более грозно изрек доктор, тот самый, который собирался лечить Юрьева прошлой ночью квадратно-гнездовым методом. — Тут больница, а не кабак!

— Послушайте, доктор, — с некоторым вызовом произнес Юрьев, — мне от вас ничего не надо, только скажите, где, в каком корпусе сейчас находится Леонид Михайлович и, если можете, проведите нас к нему.

— Что?! Они еще что-то требуют!

— Не требуют, милостивый государь, — вступил в пререкания Петенька, — а просят. У этого человека ваш Леонид Михайлович увез сына, и, естественно, ему, Петенька указал пальцем на Юрьева, — хотелось бы узнать, зачем уважаемый Леонид Михайлович это сделал, ну и, конечно же, вернуть сыночка домой. Кстати, любезный доктор, у вас есть дети?

— Это не имеет значения. Убирайтесь отсюда. Ничего я вам не скажу! Тоже выдумали: шастать по ночам с какой-то бредятиной в мозгах…

Доктор был крепкий парень. Пожалуй, даже слишком. Коротко остриженная голова тридцати-тридцатипятилетнего мужчины с сицилийским темпераментом сидела на толстой и мускулистой, как у борца вольного стиля, шее. Волосатые руки были грубы, а плечи настолько широки, что невольно возникал вопрос: а не коновал ли он? С такими физическими данными можно было в одиночку прооперировать и слона.

И этот доктор знал себе цену. Уверенной походкой, которой неведомы сомнения и страх, он подошел к Юрьеву и, схватив его своей левой с мгновенно налившимися тяжелой ртутью венами рукой за грудки, с легкостью отшвырнул к двери, словно замызганный халат после последней, утомительной операции перед летним отпуском в компании с какой-нибудь белокурой простушкой.

— Но-но, милейший, полегче! — восхищенный броском врача-атлета, сказал Петенька… и тут же, получив крепкий удар в скулу, с грохотом сел на пол.

— Да я тебе сейчас голову оторву! — с угрозой прошипел зло улыбающийся доктор и, приподняв Петеньку за грудки, собрался ударить его еще раз, чтобы уж наверняка успокоить того минут на двадцать, вероятно, справедливо видя в крепком и невозмутимо наглом очкарике своего основного на данный момент оппонента.

— Оставь его, Айболит!

Доктор обернулся и недоуменно посмотрел на подростка, в руках которого, как сторублевка в руках виртуозного Акопяна, вдруг буквально из воздуха возникла здоровенная пушка.

— Ты что, мальчик? — сказал доктор и, оставляя контуженного Петеньку на полу, двинулся на Максима, показывая ему свои голые руки.