Русский вечер в Ницце

Инга не хотела говорить. Но она знала – Андрей не отстанет. Брат всегда был таким настырным и упрямым! Не то что Инга. Он будет пытать ее до тех пор, пока сестра не скажет правду.

– Борятинская.

– Мамма миа! Вот старая сплетница!

Возникло молчание.

– Остынь, сестренка, все нормально. Ситуация полностью под моим контролем. Я, конечно, понимаю, что тебя эта информация взволновала. Еще бы! Будь я женщиной, отреагировал бы точно так же. Но ты все взвесь и пойми: я прав. Тебе главное – выкинуть все из головы и лечь спать. Утром все будет выглядеть по-другому. Утро вечера мудренее. А потом… потом и поговорим. Если захочешь.

Инга молчала. Казалось, она слышала удары собственного сердца.

– Спокойной ночи! – сказал брат.

– Спокойной ночи.

Инга ощутила огромную усталость. То, что говорил Андрей, было логично, но… Она почему-то не хотела принимать его правду. Ей надо было все хорошенько обдумать…

– Андрей! – закричала Инга. – А какая она? На кого похожа?

– Я не хочу об этом говорить, – сказал Андрей и повесил трубку.

Все было похоже на сон и тем не менее – правда. У нее есть сестра. У них разные матери, но один отец. В жилах неизвестной Инге девушки течет его кровь. Их не двое, а трое. Трое.

Как в сказках, где три – священное число. Было у царя три сына… Или: три девицы под окном поздно пряли вечерком…

Андрей поставил заслон между ними. По одну сторону Инга с братом. По другую – неизвестная сестра.

Он вычеркнул ее из их жизни. Андрей боялся за громкое имя. Боялся, что рухнет устоявшийся мир: положение, слава, известность. Все придется делить на троих, и он был не готов к этому.

Инга ощутила, что ей не хватает воздуха. Она открыла балкон и вышла на него. Холодный воздух обжигал кожу. Стало немного легче.

Андрей не прав. Так нельзя. Нужно найти какой-то выход. Нельзя делать вид, что той девушки не существует.

Андрей видел ее! Говорил с ней!

Спать Инге совершенно не хотелось. Чем больше она думала о новой ситуации, тем больше нервничала.

Может, позвонить Кате? Но – нет, нельзя Катю посвящать в эту историю. Это все глубоко личное и касается только ее семьи, куда посторонним вход воспрещен. Однако ведь Катя – не посторонняя. Инга не сомневалась в Катиной порядочности. Но все равно… лучше промолчать.

Инга сидела на диване под портретом отца, обхватив себя руками, словно ей было холодно.

Подняла голову вверх.

«Папа! Ну что ты молчишь? Мне так хочется с тобой поговорить. Выслушать тебя. Я и не знала, что у тебя есть дочь. Еще одна дочь. Моя сестра. Она уже большая. Двадцать лет. Я никогда ее не видела.

Я совсем запуталась, папа. И мне так плохо без тебя. Андрей постепенно становится чужим. Он стал жестким и считает, что во всем прав. Он решает за меня. А я… я больше не хочу, чтобы за меня решали. Никто. Я все буду делать сама…»

⁂

Неделя пролетела незаметно.

Пару раз Инга ходила на репетиции «Марии-Антуанетты».

Вечерами, когда она возвращалась домой, на нее наваливалось чувство тупой усталости. Инга понимала, что нервы ее – на пределе.

В один из дней пришло письмо от Жиzel, которой как-то Инга написала, что будет сниматься в рекламном ролике.

Инга, привет! Ты хочешь попробовать себя в разных жанрах? Это – здорово. В рекламе мало выразительных лиц. И хорошо, что ты сделаешь рекламу более стильной и красивой. А тебя привлекает идея сниматься в рекламе? Или ты сомневаешься? Считаешь, что твое призвание – балет и, кроме танца, ты не должна ничем заниматься?

Получив это письмо, Инга ощутила, будто кто-то ударил ее под дых. Это было больное место. Жиzel не хотела ее обидеть, но…

Инга не стала отвечать. Настроение и так было неважным.

Было еще письмо от Маши Л. Она спрашивала, какой у Инги любимый цвет и что она ест на завтрак. Маша Л. замучила ее подобными вопросами.

Другой постоянный адресат – Пика задавала вопрос: когда артисты Большого будут бастовать против руководства?

Как правило, Инга всем отвечала, но сегодня у нее не было ни сил, ни желания.

И кроме того, она обнаружила еще одну неприятную вещь: исчезла статуэтка, изображавшая ее в роли Семирамиды. Это был памятный подарок от одного скульптора, который еще знал ее отца. Статуэтка была дорога Инге и стояла в ее спальне.

Когда Инга ее не обнаружила, она снова машинально подумала, что куда-то случайно переставила ее и забыла. Хотя прекрасно помнила, что не делала этого. Но, может, в последнее время у нее стало плохо с памятью?

Ее мучил один вопрос. И она собиралась решить его в ближайшее время.

Инга позвонила Алисе Николаевне:

– Мне нужно с вами поговорить. Не по телефону.

– Понимаю, понимаю. Я буду ждать вас около метро «Кропоткинская». Вы не подвезете меня в один магазинчик?

– Нет проблем.