Русский вечер

Они чинно выпили по чашке кофе. Неторопливый разговор велся в лучших традициях: «пасмурно?» — «не только пасмурно, но и сыро» — «для мая вполне нормальная погода» — «дождь шел всю ночь» — «хорошо, что не снег»… Наконец Яну прорвало:

— Хватит в дурочку играть. Высказывай версии!

— Версия у меня одна, — бодро начал Борис, — все это достаточно серьезно. Тип в римском аэропорту передал конверт в Москву таким экзотическим способом неспроста. Либо за ним уже была слежка и он должен был избавиться от секретных документов, либо не явился к месту встречи его связной.

— То есть документы нужно было срочно отправить по месту?

— Именно. План такой. Я сам займусь этим диском, и еще тряхну Кирюху. Думается мне, что интернетовский практичный герой все-таки его подельник. Какую еще вашу тайну он может знать, кроме зашифрованного диска?

— Будем трудиться в двух направлениях, — согласилась Яна. — Сегодня же позвоню итальянцу и назначу ему встречу. Думаю, что мне все-таки удастся растрясти этого Альберти.

— Нет. Встречаться с ним вам не надо. Это опасно.

— Не говорите глупостями! Это Сонькино выражение. По-моему, оно очень точное. Мне надо понять, чего Сержио от меня хочет. Положим, вся эта таинственная публика делает свое полезное грязное дело: поставляет проституток в бордели, торгует наркотиками или сперла из музея меч короля Артура… не важно. Но они-то должны знать, что я не из их компании.

— Они могут подозревать, что вы, хотя бы косвенно, имеете отношение к убийству Виктора, — строго сказал Борис и скосил глаза, опасаясь, что они его выдадут.

Самому ему это предложение казалось верхом абсурда, но еще не то придумаешь, чтобы тебя не отставили от должности. Однако Яна купилась самым примитивным способом.

— Ах, не пугайте меня! Все это ужасно! — она с яростью смяла сигарету в пепельнице и тут же закурила новую.

— Яночка, нежная птица моя, все это бирюльки. Хотите, я вам по-настоящему страшную историю расскажу?

— Как в пионерлагере?

— Страшнее. Я был студент.

— Вы какой институт окончили?

— Физтех. Мы ехали на практику. В дорогу моя престарелая тетка, мир праху ее, золотая была женщина, наделала мне бутербродов. Завернула их в пакет, а потом принялась в страшной суете бегать по дому, что-то она там потеряла. Я не стал выяснять, что именно. Я поспешил на поезд. Ехали долго. Рядом со мной сидела Симочка, беленькая такая, пушистая, как хлебный мякиш. Очень она мне нравилась. Естественно, я решил угостить ее бутербродом. И естественно, она согласилась, потому что, как я льстил себе надеждой, тоже была ко мне неравнодушна. Смотрю ей в глаза, протягиваю бутерброд с колбасой. Она его приняла и вдруг как заорет. И голос, главное, дурнотный, ненатуральный. Что, где болит? Я глажу Симочку по плечу, а она мне сует в руки бутерброд. На нем, вцепившись зубами в краковскую колбасу, торчит теткина челюсть.

— Ужас какой!

— Вот именно! Это вам посильнее «Фауста» Гете. Надкусить тетка надкусила, а съесть забыла. Потом бегала по дому, искала свою челюсть. С этого дня Симочка стала меня чураться. Так я в первый раз не женился.

— Женщинам за завтраком такое не рассказывают, — сказала Яна со смехом.

— Это дурам не рассказывают, а умным — можно. И потом, мы уже курим. Я не могу удивить вас миллионом алых роз, через это вы уже проходили. А вот жизненные истории, которые отвлекают от ложных страхов, лучше меня вам никто не расскажет.

Выдавить Бориса из дома, что было довольно трудно (да и не хотелось Яне этого делать!), помогла Вера Игнатьевна. Она должна была прийти только вечером, но решила явиться загодя, чтобы не упустить выгодное место. Мало ли, к вечеру Яна Павловна могла и передумать. Особенность доброй няни состояла в том, что она умела «раскидывать сети», то есть заполняла собой все пространство. Она почитала себя кулинаркой, готовила невкусно, но очень аккуратно, всегда выбирала «черненькие» из гречки, в поисках глазков прокручивала до дыр картошку и обожала выбрасывать еще свежие, но чем-то не угодившие ей продукты. И еще она боролась за свежий воздух и деликатно умоляла Яну курить на балконе или на лестнице. Непростой характер, прямо скажем. Прибыв на место несения службы, Вера Игнатьевна тут же стала ходить из комнаты в комнату, открывать окна и задавать вопросы, на которые сама же и отвечала.

— Ага… это у вас гостиная. А я где буду спать? Я с Сонечкой буду спать. Где лекарства-то положить? Можно в аптечку, но лучше в холодильник. Ага… здесь у вас кастрюли…

Борис ретировался, чувствуя, что в дом пришел новый порядок, крепкая рука и волевое решение.

15

Вероника знала, что в субботу у меня свободный день, поэтому и выбрала его для визита. Она явилась причесанная, ухоженная, в модном, купленном в Риме платье, надушенная и с сиреневыми ногтями. Накрашены они, ввиду плохого зрения, были неаккуратно, но вкупе с кольцами смотрелись отлично. Элегантый вид тетки несколько портила огромная черная сумка. Прямо с порога Вероника крикнула:

— Лизонька, давай записную книжку. Ту самую, помоечную. Будем сличать.