Русский вечер

Игорь Кроткий вполне соответствовал своей фамилии, но, как известно, в тихом омуте черти водятся. Многие годы, соблюдая внешне степенный и в меру оптимистический, свойственный совку-ортодоксу вид, он почитывал запрещенные книги, слушал «Голос Свободы», сочувствовал диссидентам и даже выполнил однажды не поручение, скорее просьбу, но дело сделал важное. В начале восьмидесятых в составе студенческой делегации он попал за границу, куда и вывез некую рукопись, со временем там опубликованную. Совершив этот геройский по тем временам поступок, он опять ушел в тень, умудрившись не засветиться даже в КГБ. Из студенческой поездки он привез домой несколько телефонных номеров, которые со временем сослужили ему службу.

В самом начале перестройки, когда реальностью являлась только надежда на «что-то, как-то», а все прочее, сумбур и неопределенность, он помог двум нелегалам обрести за границей, а именно в Италии, документы и работу.

Многие и по сей день уверены, что наших инакомыслящих ждали на Западе с распростертыми объятиями. Объятия, конечно, тоже были, но далеко не для всех. Хорошо, если ты по паспорту еврей, а если не по паспорту, то хотя бы по матери. Ты также будешь иметь на Западе зеленую улицу, если заработал имя политической борьбой и можешь там у них громыхнуть с трибуны против Страны Советов. Но было много людей, которые напрямую с советским строем не воевали, но и жить в духоте социализма не могли. Они всеми путями перли на Запад, а там их отлавливали сетью и, прежде чем выпустить в мир, пропускали через мясорубку своих секретных служб. С одной стороны, в них видели агентов КГБ, а с другой — пытались завербовать в свои секретные службы.

Избежать этой неприятной процедуры двум нелегалам и помог Игорь Кроткий, молодой преподаватель педагогического института. А Игорю, в свою очередь, поспособствовал в этом скромный миланский чиновник. Оставим за ним кличку Фриско, не хочется выдумывать фамилию для реального человека. Как Игорь, так и Фриско работали безвозмездно, поэтому были совершенно уверены, что, помогая нелегалам, они борются с режимом и куют доброе дело в общечеловеческой кузнице гуманизма. Да так оно и было.

Ситуация несколько поменялась в начале девяностых. Кроткий с миланским чиновникам в те времена тоже помогали людям выпутываться из беды. Можно даже сказать, что они пустили дело на поток. На этот раз нелегалами были жертвы кооперации. О них сейчас как-то забыли, а ведь эти люди пачками шли в тюрьму. За что? Новоиспеченные кооператоры лихо организовали производство, настругали прорву товаров, но не смогли ее, эту прорву, сбыть. Ну не создало государство для этого условий, ну не подумало, не сообразило. Не сбыл товар — не отдал кредит. Тогда это рассматривалось как хищение в особо крупных размеров, стало быть — «вышка». Подкладка помощи нелегалам-кооператорам тоже была вполне гуманистическая, но здесь Кроткому и Фриско уже платили, и много.

А потом навалилась истинно свободная эпоха. Каждое время рождает своих героев. Все государства прошли свои формации. Здесь нас особенно интересует пиратство в широком смысле слова, как морское, так и сухопутное (не путать с крадеными видеокассетами и компьютерными программами!). Англия и Франция прошли через эту экономическую формацию в шестнадцатом веке, Америка в двадцатом при сухом законе, а Россия выкатилась в пиратство на стыке тысячелетий. Некоторые вспомнят, конечно, семнадцатый грабительский год и все за ним последующие, но все это не назовешь пиратством. Лозунги были другие. Тогда ведь не орали: «На абордаж!», тогда личное богатство вообще презиралось, и чистые наивные люди верили в новую власть и собрались все как один умереть за нее. И вообще, не нам их судить. Это время рождало титанов.

А чистое пиратство тем и значительно, что при нем дела совершенно соответствуют слову. Пират — истинный герой и супермен, это и общество признает. «Люди гибнут за металл» — и правильно делают, потому что металл — высшая ценность.

Разбогатеть как честным, так и нечестным путем трудно и далеко не каждому под силу. Пиратский и экономический талант, то есть цепкие мозги, готовность к риску и безнравственность, сдобренная удачей, встречаются не чаще, чем умение писать хорошие картины или музыку. Игорь Кроткий это хорошо понимал, свои возможности оценивал правильно, а потому решил искать шапку по Сеньке.