Русский вид. Рысь

— Отпустите по-хорошему, неужели хотите обратно на зону?

Мои слова отчего-то развеселили Калганова.

— До нового срока я уже не доживу, окочурюсь через месяц, так наш коновал определил. Рак у меня, ляля, я внутри весь гнилой, как этот пенек трухлявый. Вот такие дела! Оттого и отпустили раньше положенного, чтобы закопали дома, чтобы статистику им не портил.

«Вот бедняжечка! Расплачусь сейчас…»

Но доверительный тон его сообщения внушил мне призрачную надежду. Я встала на колени и начала уговаривать:

— Сочувствую вашей беде, но пока время есть, надо в клинику обращаться, а не с ружьем по лесам бегать на свиданья к горгульям в погонах. А если все совсем плохо — грехи замаливать…

— Нравишься ты мне, девка, отчаянная и глупая, — вздохнул Захар.

— Наверно, в папу пошла… У него руки в шрамах были, сам себя резал для понта. Вы же знаете, перо вынул — пусти в ход, а то свои же предъявят.

Захар смотрел на меня теперь с каким-то нескрываемым любопытством, словно на редкое животное, попавшее ему в силки. То ли шею свернуть, то ли отпустить… Пока не определился.

Только проговорил врастяжку:

— (нецензурно)… тебя сейчас, что ли? Аж разбирает меня твоя страстность!

— Может, как-нибудь опосля… — растерянно предложила я, еще надеясь договориться. Разум отказывался верить в наихудший исход.

— Можно и опосля… вот дела закончу и пообщаемся плотно.

Я тут же подорвалась с места:

— Рая не трогайте! Если вам не нравится, что мы тут поселились, могу обещать — скоро уедем в другое место! Лес опять ваш будет, живите, как хотите. «Закон — тайга, хозяин — медведь!» До поры до времени… Знаете, как в одной хорошей песне поется: «У века каждого на зверя страшного найдется свой однажды волкодав!»

— Язык тебе отрезать надо. Совсем страх потеряла, чокнутая. Тебе самой никаких звериных лекарств не впрыснули?

От такого предположения я надолго замолчала. Просто подумала, что «специальные люди» при желании и по приказу свыше могли что угодно со мной сотворить. И с Раем тоже. А действия Лили могут быть тщательно спланированы. Тогда все, что с нами происходит. — лишь часть жестокого, бесчеловечного сценария, где мы жалкие, безвольные куклы.

Захар вел меня все дальше в лес, упоминая про свою избушку в укромном месте. И я пока не могла придумать, как от него сбежать.

* * *

Рай проснулся от прикосновений теплых, нежных рук. Было приятно ощущать откровенную ласку самых чувствительных частей своего тела, но хотелось также понять, кто дарит ему нечаянную радость.

Он протянул ладонь к паху и коснулся плотных густых волос. «Это не Ева… у той волосы мягкие, струящиеся между пальцев, словно перышки, а здесь жесткая грива…».

Рай открыл глаза и приподнялся на постели. Его янтарные глаза тотчас встретились с синими омутами Лили. Ничуть не стыдясь собственной наготы, она продолжала интимный массаж.

— Доброе утро, сокровище мое! Как спалось? Я всю ночь рядышком была, тревожить не хотела… Давай сейчас побалуемся, чего бы ты хотел?

Ее роскошная грудь скользнула по его напряженному животу и скоро оказалась на уровне лица.

— Попробуй меня, Раюшка, я така-а-я сладкая… В жизни куча проблем, надо каждый лучик счастья беречь.

— Лучики иногда глаза слепят, можно не туда повернуть рычаг и потерять машину… вместе с той самой жизнью. В небе и на земле все зависит от правильной расстановки сил и умения маневрировать. А еще нельзя противника недооценивать.

— Да забудь ты свою войну! Она давно кончилась, ведь тебе объяснили. Начни с начала.

— С тобой? Уж прости, не хочу.

Рай осторожно отодвинул Лилю на кровать и сразу поднялся, оглядываясь в поиске одежды.

— Миленький, ты куда? А как же я?

Она кинулась ему в ноги и, обхватив руками бедра, попыталась снова прижаться к паху.

Рай чуть пригнулся и, взяв Лилю за волосы, решительно отстранил от себя.

— Ты лучше скажи, чем меня опоила, дрянь? Еще до дому тащил из леса… Тебя, подлюку, надо стороной обходить. Я живодера-охотника ненавижу, но теперь понимаю, за что он тебя ударил. Таких, как ты у нас раньше называли «стервь», то есть падаль.

Скорчившись на полу, Лиля наматывала длинные волосы на кулак и теперь в ее глазах мерцала откровенная ненависть.

— Если бы ты знал, как вы все мне противны, сволочи! Как я вас презираю… за ваше чувство превосходства, за то, что вы «сильный пол», а мы пригодны лишь для вашего пользования. Вы же на самом деле такие слабые и трусливые, когда дела касается ваших мужских способностей, вы же всего боитесь, уж я-то знаю… вам так легко сделать больно, уязвить до помешательства. Ходячая гора комплексов.

— Завела шарманку! Лучше скажи, куда мой ремень спрятала?

— Отдам, все отдам… Душу бы отдала, да она проклятая вся в коростах. Удовольствие каждый раз получаю только с новым мужчиной, одного мне едва хватает на пару месяцев и потом снова чувствую голод и выхожу на охоту. Что ты обо мне знаешь, милый дурачок? Что знаешь о моей боли, моих ранах… Их нанесли мне такие, как ты, пока я не научилась кусаться в ответ.