Русский вид. Тигр

– Была! – с вызовом ответила она, гордо вздернув подбородок. – И в полном восторге. И хочу еще. И если он за мной не придет… Ты что, думаешь, уеду, как обещала? Фигушки вам, моралистам! Да ничего подобного! Сама пойду к нему в лес, и пусть только попробует не пустить. Останусь жить с ним в чаще, никуда не денется.

– Ух, грозная какая! – невольно залюбовался Брок ее зелеными глазами, потемневшими от страсти. Потом подумал про себя:

«Маша – жаркое красное лето, Лиза – белая морозная зима, Катя – щедрая теплая осень. А ты как весна, Вика, как бурное половодье… ледоход на реке… майская гроза… душная соловьиная ночь, когда сердце трепещет в нетерпении, а горячая кровь заставляет бежать из берлоги на поиски пары, сметая все и всех на своем пути. Старому Тигру повезло. И даже веснушки твои золотые, словно первые одуванчики на песчаном пригорке…»

А вслух он так объяснил Вике свое появление в лесу неподалеку от избушки Турана:

– Коротков еще вчера вечером от Дамира сообщение получил: в километре от нашей дороги лесной хищник двух парней покалечил, там еще третий был, он до поста добрался и сообщил о нападении. Про девушку, кажется, что-то говорил, а потом в лесу женскую одежду нашли – разорванную рубашку и курточку… светлую. Коротков тебе дозвониться не мог… очень переживал, с самого утра они уехали с Владом опознавать вещи.

– Телефон! – забеспокоилась Вика, – я никаких звонков не слышала. Надо в рюкзаке посмотреть.

Порывшись в сумке, которую на прощанье передал Туран, она выудила на свет мобильник – задняя панель немного отошла, батарея торчала наружу, потому аппарат и был отключен.

– Надо скорее вернуться в поселок и позвонить дяде Леше! Представляю, как он волнуется за меня, больше не выпустит из дома или… – Вика даже замерла от ужаса при такой мысли, – или вообще в город отправит. А я больше в город не хочу, мне и тут неплохо живется. Я города боюсь.

Она всхлипнула и плотнее запахнулась в куртку.

– Игнат, как думаешь, он все-таки придет за мной из леса? А?

Медведь бросил мимолетный взгляд на расстроенное личико девушки.

– Слушай, Вика… тебе надо кое-что знать о новом приятеле. Наверно, это лучше всего Маша расскажет. Пойдем сейчас к нам, там и поговорите. Очень серьезная информация. Считаю, ты должна быть в курсе.

– Ну, тогда пошли быстрее… Мыться хочу и одежду другую! Как чучело второй день хожу, натуральное пугало, самой противно.

Последние слова ее прозвучали весьма искренне и эмоционально. Но когда Брок отвернулся и пошел вперед, Вика тайком прижала к лицу рукав куртки Турана.

Еле сдерживая слезы, она попыталась уловить знакомый запах сурового мужчины, с которым провела, пожалуй, самую незабываемую ночь в своей жизни. «Как же ты там один остался…»

До Машиного дома добирались утомительно долго, и лишь теперь Вика с досадой представила себе, какой длинный путь проделал Туран, чтобы выбраться на «федералку» к условленному месту встречи на автобусной остановке. К тому же вчера шел дождь. Вика-то ехала в машине с Белоноговым, а вот Турану из-за ее проблем пришлось бежать по мокрому лесу.

Ее охватило невыносимое чувство вины. «Как он круто с „черепками“ разобрался, я даже ничего не поняла, ревела как белуга, а потом смотрю – все гады лежат… А в гостях у него я ныла, да еще приставала к нему, как озабоченная идиотка. Хотела снять стресс. Думала только о себе».

И тут Вика похолодела от внезапной догадки.

«А если ему было нельзя заниматься сексом, вдруг он какой-то особенный обет дал по примеру монахов? Может, он в отшельники подался от соблазнов мирских, а тут я „нарисовалась“ и в искушение его ввела – невинного агнца».

Она быстренько припомнила сюжет повести Льва Толстого «Отец Сергий» о русском князе Степане Касатском, служившем при царе Николае I. Узнав, что невеста его была прежде любовницей государя, князь постригся в монахи, и стал жить аскетом в дремучем лесу, «алкая пищи духовной».

А потом одна разбитная бабенка, поспорив с подвыпившими друзьями, что совратит «святошу», напросилась в гости к одинокому монаху. «Замерзла, мол, в лесу, пустите погреться, да и переночевать заодно в тихой вашей обители».

Чтобы не впасть в грех с нахальной молодой вдовушкой, отец Сергий взял топорик и отрубил себе палец на левой руке. От этого геройского поступка гостья его ночная сильно расчувствовалась и тоже в монастырь ушла… в женский, естественно.

Вика расстроилась окончательно.

– А если Туран тоже себе… Нет, нет, не должен… теперь-то уж поздно чего-то рубить, мы уже согрешили. Впрочем, я бы его и без пальца любила, лишь бы все остальное оставалось на нужном месте.

Неожиданно в памяти ее мелькнул дикий сюжет, виденный когда-то по ТВ про секту скопцов. «Не-ет, такой хоккей нам не нужен!»

«Вдруг он теперь раскаивается в содеянном? Есть нормально перестанет, физическими упражнениями себя замучает, похудеет… И все из-за моей несдержанности и настойчивости. Довела порядочного человека до ручки. Отблагодарила!»

Вике стало искренне стыдно. К тому же она устала от ходьбы по лесистой местности, еле ноги волочила, а ведь пытаясь еще о чем-то рассуждать здраво: