Русский вираж

— Ну так и послал бы их… Куда подальше, словом! — воскликнул Казак, не понимая, о чем тут еще можно говорить.

— Зачем посылать, — усмехнулся Хомяк. — У меня другая идея есть, затем и пришел. Я ведь помню: что ты, что Корсар тогда в Сербии не только за штурвалом лихо воевали. Так вот: а что бы вам завтра не пойти со мною в полет? Один за бортинжа, другой за штурмана. Клиентам я что-нибудь совру, а если они действительно начнут финты крутить, тут вы и скажете свое веское слово. Само собой, что это не просто так моя просьба, а вполне деловое предложение, с вполне конкретной оплатой.

И Хомяк, следуя давней привычке не говорить о деньгах вслух, написал на бумаге сумму.

— Хм… А если все будет спокойно и гладко, тогда как? — уточнил Корсар.

— Ну, тогда… — По лицу Хомяка было отчетливо видно, как в его душе борются честность купеческая и купеческая же скупость. Честность победила: — Все равно оплачивается. Но… — похоже, скупость тут же взяла реванш, — в половинном размере.

— Умаслил! Соблазнил! Купил с потрохами!!! — рассмеялся Казак и добавил добродушно: — Ну и жадный ты все-таки.

— Я не жадный. Я справедливый, — с достоинством ответил Хомяк и вновь напустил на себя серьезный вид: — Ну так что?

— Не, я мимо, — без раздумий отозвался Казак. — У нас делегация, расписание работ, и вообще, такое дело не очень по мне. Вот Пират — другое дело, он у нас вольноопределяющийся. Правильно?

Корсар почесал подбородок и задумался: конечно, предложение Хомяка и ему не казалось таким уж соблазнительным. Тем более если действительно клиенты попытаются кинуть толстяка… Интересно, как он себе представляет то самое «веское слово»? Хотя, с другой стороны, при всей своей внешней горячности большинство этих смуглых парней обычно поворачивают оглобли, как только натыкаются на решительный отпор. В армии, а потом и в училище Корсар получил опыт общения с представителями «лиц южной национальности» из бывшего СССР; не думал, что здешний народ чем-нибудь от них отличается.

«А может, и вправду слетать с Хомяком? — подумал он. — А то Наташка вчера в лавке на золотые сережки с камешками облизывалась-облизывалась, а у меня деньги только дяди Левины, из резерва… Вряд ли старый хмырь одобрит такую трату, а своих денег только на бижутерию и хватает, такую дешевку, что просто стыдно в руки брать, не то что девушке подарить! Да и скорее всего не случится ничего. Хомяка наверняка просто дома достали, вот он как та пуганая ворона куста боится. А почему именно его выбрали для полета — наверняка есть какое-нибудь простое объяснение. Например, такое…»

— Слышь, Хомяк, а сколько этих операторов будет?

— Четверо и еще два ассистента.

— Тогда вполне возможно, что ты зря волнуешься. У них небось аппаратуры тонны полторы, а у местных таксистов небось ничего серьезней «Бонзаны» нету! А твой «Бе-32» машинка хоть и небольшая, но сильная. Вот и выбрали тебя! Кроме того: машину проектировали еще бог знает когда, и окошки у тебя широкие, как в трамвае, сейчас таких не делают.

Хомяк на секунду задумался, но тут же сказал:

— Может, так, а может, и не так. Ты что решил-то?

— Я согласный. Правда, меня уже на выставке наверняка видали, но это уже твои заботы, что сказать клиентам. По рукам?

— Решили, — утвердительно отозвался Хомяк. — Вылет запланирован завтра на десять двадцать, соответственно будь у меня… Ну, скажем, часов в девять. На предполетные мероприятия как раз хватит.

Они попрощались, и Хомяк с Казаком ушли. Оставшись один, Корсар собрался было завалиться спать, но спохватился и принялся звонить полковнику Марченко, чтобы предупредить его о своем завтрашнем отсутствии. Кое-как успокоив полковника тем, что во второй половине дня он все-таки сможет появиться, он набрал еще один номер — по договоренности со Львом Сергеевичем и Корсар, и Казак должны были сообщать о каких-либо своих поступках, выпадающих из заранее предусмотренного плана.

Спрашивать, с кем он говорит, летчик, само собой, не стал, обменялись лишь кодовыми фразами, однако голос в трубке показался Корсару знакомым.

«Саша-гонщик… — подумал он, положив трубку. — Что ж, судя по сегодняшнему эпизоду, если понадобится действовать, он не будет колебаться. Хотя, с другой стороны, не думаю, что наши с Хомяком дела так уж взволнуют его, или кто там у них отдает команды… В случае чего, полагаться придется исключительно на себя».

Примерно в это же время Хомяку позвонил «представитель заказчика». В разговоре уточнялись второстепенные детали, потом американец попросил подробнее рассказать о компании «Аэроклуб», и так получилось, что проговорили они около сорока минут. Когда наконец «представитель» смилостивился и дал отбой, толстяк от души выругался: он терпеть не мог длинных разговоров по телефону. Облегчив таким образом душу, он спокойно уснул.