Русский вираж

Ждать ему долго не пришлось: оба конвоира, перемигнувшись, вдруг одновременно отпустили руки пьяного, а один из них, изловчившись, отвесил ему могучий пинок под зад. Пьяный полетел вперед, споткнулся на ступеньках, и, пока он поднимался, дверь затворилась. Топча ногами свою чалму, новый постоялец подвала рванулся наверх, но сколько бы он ни рвал на себя ручку и сколько бы ни отбивал кулаки о толстые доски, все было уже бесполезно.

— Coockie-pushersз!!! — сообщил паренек двери, добавил несколько загадочных слов по-арабски и, обернувшись, закончил анализ ситуации вполне понятным: — Bullshit.

Корсар кивнул: не согласиться было трудновато.

— Поганые вонючки! — продолжал орать новый постоялец подвала, нетвердо спускаясь по каменным ступеням и придерживаясь за стену. — Идите вы все к черту со своими законами!

От собственного крика парень покачнулся, в последний момент выпрямился, но урок учел и дальше говорил уже тише:

— Если я хожу, как последний козел, в этой тряпке, — он демонстративно вытер ноги о чалму, которая действительно уже стала похожа скорее на тряпку, чем на головной убор, — так теперь мне уже и выпить нельзя? Да я…

Он наконец добрел до матраса и плюхнулся на него рядом с Корсаром, обдав его перегаром. Летчик брезгливо отодвинулся, но паренек с неожиданной ловкостью ухватил его за рубаху и горячо забормотал Корсару прямо в лицо:

— Да я всех их отправлю в задницу! Вот только выйду отсюда, и точка. Я им такое устрою, что все слезами обольются! Пусть подавятся своим пророком и своими деньгами! Я найду, где можно заработать, не строя из себя фанатика…

Корсар не выдержал и отпихнул говорившего от себя. Тот потерял равновесие и упал на бок. Похоже, от этого в его мозгу что-то переключилось, и вместо продолжения монолога щуплый парень попытался затянуть какую-то песню, но бросил на середине и, еще раз пригрозив «им» крупными неприятностями, утихомирился и заснул, изредка всхрапывая.

Летчик перетащил матрас подальше, перевернул его — нижняя сторона была пыльной, но это казалось менее противным, чем засаленная ткань верхней стороны, — и прилег опять, обдумывая услышанное и увиденное. Кое-какие догадки относительно места пребывания у него уже начали появляться, но главный вопрос: почему он здесь, и что его ждет, оставался без ответа.

Так ничего и не решив для себя, Корсар поерзал спиной, отыскивая наименее болезненное положение, и закрыл глаза, одновременно повторяя про себя одну из кодовых фраз аутотренинга. По идее, она должна была погрузить его в чуткий сон, когда человек отдыхает, оставаясь начеку, но последний раз Корсар занимался этим очень давно, и в конце концов аутотренинг сработал немного не так. Тело и сознание летчика расслабились, и он попросту крепко заснул, безо всяких хитростей.

Наверное, где-то там, над сводами подвала наступило утро. Корсар сделал этот вывод по тому, что все тот же негр, опять в сопровождении охранника, принес небольшой тазик с водою — вряд ли подобное обслуживание полагалось глубокой ночью. Кроме тазика, в утреннюю пайку вновь входила баночная газировка и финики, теперь уже в двойном количестве. На этот раз обошлось без громких слов о благородстве, и оба вертухая почти сразу ушли.

Корсар глянул на соседа: тот лежал на спине прямо на каменном полу и дрых, что называется, без задних ног. Решив, что пока есть возможность, надо разжиться хоть какими-то сведениями об этих гостеприимных краях и их хозяевах, Корсар без сожаления принялся расталкивать ночного буяна.

Тот сначала ворочался, потом промычал что-то нечленораздельное и наконец сел на полу, тупо глядя вокруг себя мутными глазами. Корсар сунул в его руку уже открытую банку воды, и парнишка высосал ее одним глотком, потом судорожно схватился за вторую, после чего огляделся уже более осмысленно и, доковыляв до тазика, принялся пить прямо из него, а остатки вылил себе на голову.

— Фу, приятель, — сообщил он Корсару после этого. — Хоть раз от этих проклятых обычаев какой-то прок… Тебя тоже вчера зацапали? Да еще в цивильном!

Говорил парнишка, немного растягивая слова и не заботясь о грамматической правильности фраз. Корсару такой язык был знаком лучше всего: его познания в английском на пять шестых основывались на американских фильмах, герои которых чаще всего говорили именно так.

— Да уж зацапали, — сообщил он мрачно и подавленно, в расчете на то, что парнишка примется его ободрять. Так и получилось:

— Не кисни, скоро выпустят. Меня черномазые уже шесть раз на пьянке ловили, и ничего, как видишь.

— Тебе хорошо говорить, а у меня это первый случай, — не желал расставаться со своею печалью Корсар.

— Принимай это легче, парень! Я тоже был таким — когда нас первый раз здесь выгрузили, как посмотрел, так все, думаю, пропал. Песок да арабы, да и у самого башка бритая под чалмой потеет… Думал даже, что честно мусульманствовать придется — все вокруг такие правильные, аж скулы сводит. А потом слово за слово, и смотрю — все здесь свои ребята, даже из Айдахо есть… Ты был в Айдахо?

Корсар промолчал.