Русский вираж. Куда идет Россия?

Даже когда Путин заговорил о вводе войск на территорию Украины, для него было важно, чтобы соблюдалась легитимность. Другой вопрос, что легитимность может быть лишь формальной, а не сущностной, – но это и есть юриспруденция: пляши вокруг закона и не нарушай его.

К сожалению, сильные стороны Путина зачастую оборачиваются его слабостью. Есть обратная сторона и у мессианства. Ты возвращаешься, потому что тебе некому доверить страну. А если тебе некому доверить страну, ты начинаешь удерживать власть как можно дольше, и в какой-то момент возникает ситуация «Акела промахнулся». Но поскольку твои отношения с народом – это отношения кумира и толпы, то в момент, когда ты что-то делаешь не так, толпа тебя сжирает. Она не помнит того добра, которое ты делал.

В этом вечная беда мессианской модели. Ты никому не доверяешь, опасаешься, что тебе воткнут нож в спину. При том что эта подозрительность – скорее твоя проблема, нежели твоего окружения. А самое страшное – ты перестаешь слушать людей, перестаешь понимать, каким должен быть круг общения. Когда человек находится внутри своего мессианства, он перестает отслеживать, хорошо ли работает система получения информации. Он предпочитает общаться, условно говоря, с духовными наставниками, с тем же Патриархом, а зачастую надо говорить с совершенно другими людьми.

Все, кто работал с Путиным, говорили, что первые три года он слушал всех. Внимательно, долго, записывал, пытался что-то объяснять, спорить. И колоссально рос. Ведь он пришел на должность с огромными пробелами в экономических знаниях, да и в других областях вряд ли мог считаться экспертом.

К слову, что всегда удивляло в принципах общения Медведева – он встречался с людьми, чтобы им что-то рассказать, а не от них что-то услышать. А должно быть все наоборот. Нужно находиться в режиме диалога, спорить, выслушивать другие мнения, ставить под сомнение собственную точку зрения.

Вечный вопрос: кто информирует президента, на основе чего принимаются решения? Естественно, президент не может разбираться во всех вопросах – значит, ему на стол кладутся собранные данные, при этом руководитель страны должен обладать не просто фактами, но и аналитикой от людей, которые получают реальную информацию, обрабатывают ее и за нее отвечают. У нас этим традиционно занимались соответствующие структуры и службы, которые с годами, к сожалению, лучше не становятся – многие из них погрязли в коммерции. Путин явно тяготеет к тому, чтобы прислушиваться к этим службам, и нельзя сказать, что в этом он неправ. Но при этом нужно сохранять определенный уровень требований к их профессионализму.

Журналистам Путин не доверяет, считая, что это очень продажная специальность. И нельзя сказать, что он неправ – за последние годы журналистику превратили в клоаку. Как ни смешно, сегодня репутация журналиста не имеет ничего общего с реальной картиной. Есть целые направления в журналистике, которые фактически занимаются только тем, что литературно обрабатывают принесенные им заказные тексты и ставят в свои издания. Как ни странно, одними из самых независимых долгие годы были именно политические журналисты. Проблема заключалась совсем в другом – они были ангажированы своими политическими взглядами.

Надо сказать, что есть вещи, которые Путину чрезвычайно интересны и изучением которых он с удовольствием ежедневно занимается, – в частности, энергетика, о ней он знает очень много и глубоко разбирается в вопросе. Говорить с Путиным на эти темы – все равно что говорить с замминистра по энергетике. Поясним, почему сравнение именно с замом: дело в том, что Путин знает такое количество деталей, что не всякий министр может быть в курсе.

Путин вообще всегда тяготел к деталям и конкретике. Прибавьте сюда еще феноменальную память и привычку серьезно готовиться. У него есть четкий и понятный подход. Информацию он изучает блоками. И если задать ему вопрос, он сначала думает, к какому блоку его знаний это относится, и дальше, когда классификация уже произведена, следует системный ответ. Конечно, какие-то блоки могут быть проработаны хуже; однако стоит иметь в виду, что уровень обобщения информации по определенному блоку может быть совершенно иным, нежели у собеседника.

Заметим, что, если бы высказывания и аргументы Путина можно было бы с легкостью разбить и раскритиковать, это давно было бы сделано, тем более что в желающих недостатка нет. Однако при всем множестве публичных выступлений Путина мы не видим сколь-нибудь заметного количества ляпов, которые были бы растащены на разбор комментаторами и критиками. Иными словами, Путин всегда отдает себе отчет в том, что говорит, и формулирует очень аккуратно.