Русский волк (СИ)

Спускаться к реке пришлось долго, и спуск оказался весьма опасным – я пару раз чуть не уехал вниз, поскользнувшись на влажной глине. Еще сложнее было лезть обратно наверх с полным котелком в руке. Тут меня здорово выручили торчащие из земли корни деревьев, без них я бы ни за что не одолел подъем. Когда я, запыхавшийся, с дрожащими от напряжения ногами, вернулся к месту стоянки, Беа уже расседлала лошадей, сложила в одну кучу тюки с поклажей и, отойдя от лагеря на десяток шагов, села на землю и ушла в медитацию. Флавия, привычно взяв на себя обязанности нашей поварихи, перебирала овсяную крупу для каши. Она что-то тихо напевала себе под нос, но я не мог разобрать ни мотива, ни слов. Отдышавшись, я достал огниво и развел костер, благо вокруг валялись горы валежника. Пламя быстро разгорелось, и я, помогая Флавии, приладил над огнем котелок с водой.

- Что ты там пела? – спросил я.

- Пела? – Флавия вначале не поняла, потом смущенно улыбнулась. – А, это баллада, которую папа очень любил. Он часто просил меня ее спеть.

- Что за баллада?

- Это старая лотийская легенда о рыцаре, который очень любил свою жену, и она любила его. Однажды король приказал идти рыцарю в далекий поход, но придворный маг предупредил рыцаря, что в этом походе он будет убит. Есть лишь одно средство избежать смерти, сказал маг – оставить дома свое сердце, превратив его в алую розу. Рыцарь согласился, и маг превратил его сердце в розу, и воин, прощаясь, отдал эту розу своей жене, чтобы она помнила о нем и ждала его возвращения. Проходили недели и месяцы, и однажды утром женщина увидела, что роза начала вянуть и поняла, что ее супруг ранен и может умереть. И она полила розу водой, но роза не ожила. Тогда женщина полила розу молоком, и она вновь не ожила. В отчаянии женщина разрезала вены на руке и окропила розу кровью, но от этого роза совсем почернела и начала осыпаться. И тогда женщина очень-очень горько заплакала. Ее слезы упали на умирающую розу, и она ожила. Рыцарь избежал смерти и вернулся домой к любимой жене.

- Красиво, - сказал я. Меня очень тронуло выражение лица Флавии, с которым она рассказывала легенду. – Душещипательная история, я бы сказал.

- А в вашем мире есть похожие песни? – внезапно спросила Флавия.

- Когда-то были. Но потом люди изменились, и сейчас песен о рыцарях, розах и преданных женах уже не поют.

- А какие поют?

- Разные.

- Я вспомнила, как ты пел на Топях. Если честно, та песня показалась мне красивой.

- Ты же сказала, она глупая!

- Разве? – Флавия сделала самое невинное лицо. – Наверное, ты что-то путаешь. Вода закипает, надо крупу засыпать.

- Сим! – позвала меня Беа.

Я подошел. Демонесса стояла у края поляны, сжав в руках трофейный арбалет. Мне очень не понравилось выражение ее лица.

- Ты ничего не чувствуешь? – спросила она.

- Нет, - ответил я, прислушавшись к своим ощущениям. – А что…

- За нами наблюдают.

Я присмотрелся, но ничего не заметил в плотной стене леса, встающей по ту сторону дороги. По спине у меня пробежал неприятный холодок.

- Я ничего не вижу, - сказал я. – Может, показалось?

- Нет, не показалось. Нам нельзя здесь оставаться. Мы поедем дальше.

- Как скажешь.

Что мне не понравилось больше всего, так это явственно написанный на лице Беа страх. Нужно что-то особенное, чтобы напугать демантра, я это давно понял. А тут Беа испугалась. Мы уже сидели в седлах, и я спросил ее, в чем дело, на что получил в ответ одно-единственное слово:

- Магия.

- Думаешь, нас все-таки выследили? – У меня упало сердце.

- Нет, это что-то другое. Лошади тоже беспокоятся.

В самом деле, наши скакуны начали храпеть, фыркать и беспокойно прясти ушами, точно вблизи появился какой-то опасный хищник. Я на всякий случай обнажил меч и положил его плашмя на правое плечо, накрутив поводья на левую руку.

От места стоянки мы проехали, наверное, километра три на запад. Солнце пошло на закат, и луга, через которые мы шли, стал затягивать белесый клочковатый туман. Вскоре он стал таким плотным, что Беа остановилась, и я услышал, как она выругалась.

- В чем проблема? – спросил я, подъехав ближе. – Мы и дальше можем ехать по дороге, она хорошо различима. Рано или поздно приведет куда-нибудь.

- Наверное, ты прав, - сказала демонесса и пришпорила лошадь.

Туман между тем окружил нас плотной стеной, и от этого по коже ползли мурашки. Туман всегда наводит на разные мистические мысли, а уж такой, да еще сгустившийся так внезапно и быстро, да в чужом, полном всякой чертовщины мире – тем более. Я даже не заметил, как страх заставил нас перейти с быстрой рыси на галоп. Остановились мы только, когда лошади начали уставать.

- Проклятье! – воскликнула Беа, глядя на дорожную грязь. – Это ведь наши следы!

- Хочешь сказать, мы заблудились? – спросил я, прекрасно понимая, что ничего хорошего в ответ не услышу. Беа только кивнула и вновь выругалась.

- Ничего не понимаю, - сказала она. – Дорога водит нас по кругу.

- Заколдованное место, - добавил я. – Что делать?

- Искать верный путь.