«Русский вопрос» в 1917 — начале 1920 г.: Советская Россия и великие державы

25 апреля 1919 г. на заседании Коллегии НКИД, созданной в сентябре 1918 г., было принято решение о распределении работы между членами Коллегии. Было решено, что нарком Г. В. Чичерин будет вести дела Центральноевропейских держав и Польши, М. М. Литвинову предписывалось вести дела, касающиеся Великобритании, Франции, Италии, Америки, Скандинавских стран, Финляндии[603]. Неоднократно Чичерин от имени советского правительства обращался к правительствам Великобритании, Франции, Италии, Японии и США с нотами о начале переговоров по урегулированию всех спорных вопросов (ноты 17 января, 4 и 18 февраля, 7 мая 1919 г.)[604]. Так, в ноте правительствам Великобритании, Франции, Италии, Японии и США 17 января 1919 г. говорилось, что правительство Российской Советской Республики не видит, чтобы до сих пор отказ посылать войска в Россию выразился в действиях. «Как и раньше, военные силы держав Антанты пытаются проникнуть в сердце России с севера, как и раньше, они поддерживают мятежников, нападающих на Россию со стороны Сибири и в районе Дона. Они вторгаются на западе и на юге в молодые Советские Республики, вновь образованные и объединенные с Российской Советской Республикой тождественностью политической формы и социальной структуры, и они поставляют военный материал всем мятежникам против Советской власти»[605]. В ноте были поставлены вопросы правительствам западных стран: скоро ли за упомянутыми выше декларациями последуют действия, им соответствующие, каковы будут эти действия и когда будут начаты переговоры между правительствами держав Антанты и правительством Российской Советской Республики? Ответа на эти вопросы, как и на другие советские ноты, получено не было.

Отношение Великобритании к правительству Советской России было непоследовательным. Протоколы заседаний, фиксирующие прения в британском кабинете министров, свидетельствовали о весьма разнонаправленных его действиях. Эти же источники подтверждали, что даже опубликованные в английской прессе сообщения о зверствах большевиков, в частности об убийстве царской семьи, вызвав всеобщее возмущение, существенного влияния на британскую политику не оказали. В начале 1919 г. британским премьер-министром Д. Ллойд Джорджем был выдвинут общий план действий в отношении России, из которого следовало, что пытаться завоевать Советскую Россию силой оружия невозможно; поддержка Белому движению должна оказываться постольку, поскольку на территориях, контролируемых Деникиным и Колчаком, население выказывает антибольшевистские настроения; военные силы не должны использоваться для реставрации царского режима в России[606]. Идея британского военного участия была одобрена, и было выбрано несколько его форм: снабжение антибольшевистских сил военной амуницией, обмундированием и вооружением вплоть до танков и самолетов, в основном из оставшихся на складах со времени Первой мировой войны; содержание на российской территории военного и военно-морского контингента Великобритании, основной задачей которого называли несение сторожевой службы и обеспечение блокады, с правом в случае непосредственной угрозы вести оборонительные бои; подготовка офицерского состава для белых армий; эвакуация остатков разбитых белых частей.

Франция была более последовательна в своем антикоммунизме, чем другие великие державы. Однако поддержка, оказываемая ею Белому движению, выглядела скорее символической. Лидеры Франции не очень-то верили в успех белых и уже в марте 1919 г. побуждали союзников предоставить антибольшевистское движение его судьбе и заняться превращением Польши и Румынии в «заграждение из колючей проволоки», чтобы сдерживать коммунизм[607]. Основой заграждения должна была стать Польша, ей предназначалась роль изолятора между Россией и Германией. В сентябре 1919 г. французами было объявлено, что они прекращают все поставки белым в кредит и согласны продолжить их только за деньги или в обмен на товары.

Соединенные Штаты придерживались мнения, что после подписания перемирия союзникам не следовало оставлять войска на территории России: их надо было вывести, предоставив русским возможность самим улаживать внутренние распри[608]. Помимо невмешательства В. Вильсон придерживался принципа непризнания советского правительства и сохранения территориальной целостности России[609]. Следует отметить, что американцы считали Б. А. Бахметева русским послом до 1922 г., хотя в январе 1919 г. представителем в эту страну советским правительством был назначен Л. К. Мартенс.

Политика Японии в отношении России была последовательной и незамаскированной: она собиралась воспользоваться российской смутой для захвата и присоединения Приморья.