— Входите, — слабо улыбнувшись, проговорил секретарь, — Александр Петрович уже ждет вас.
Возможно, что улыбка у секретаря была самая обыкновенная, ничего не значащая, но в этот раз она показалась Бобровину невероятно иезуитской.
Не проронив ни слова, начальник первой экспедиции вошел в просторный кабинет, обставленный мебелью из черного дерева.
— Батенька, Кирилл Федорович, — обиженным тоном протянул Уваров, — это что же такое получается? — Бобровин внутренне сжался, стараясь подобрать подходящие слова для оправдания, но начальник Третьего делопроизводства неожиданно заговорил вновь: — Это что же делается с нашим подшефным?
— Следовало быть более осмотрительным, государь был…
— Помилуйте, о чем вы? — удивленно переспросил граф. — Я говорю о Леониде Варнаховском.
Бобровин сдержал вздох облегчения — уж о Варнаховском он не забывал. Вчерашним вечером Кирилл Федорович получил от него депешу, в которой тот сообщал, что уже неделю находится в болгарской столице, поселившись в одном из самых фешенебельных гостиниц.
— А что с ним?
— А вы, батенька, читаете газеты? — прищурился Уваров.
— Кхм… По долгу службы обязан.
— И что же вы там вычитали? — хитро посмотрел граф на примолкшего Бобровина и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Газету «Фигаро» пролистали?
— Ну-у, — неопределенно протянул Бобровин. — Кое-что просмотрел, секретарь принес сегодня утром.
— А я вот ознакомился подробнейшим образом… — И, взяв в руки вчетверо сложенную газету, Уваров прочитал: —
— Я не терял с Варнаховским связь, в настоящее время он находится в Болгарии. Сообщение от него я получил вчера вечером, — несколько обиженно протянул Бобровин.